Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945
Шрифт:
Следующий акт этой драмы разыгрался в нейтральном Стокгольме. Швеция попала в трудное положение. После падения Дании и Норвегии она фактически полностью оказалась отрезанной от Запада, а в одиночестве не могла оказать эффективного сопротивления в случае нападения на нее Германии. Некоторые политические и военные руководители Швеции если и не питали явных прогерманских симпатий, то, во всяком случае, были убеждены в том, что Германия идет к победе. Надо помнить, что Англия оставалась тогда совсем одна, и по отношению к ней шведский нейтралитет был строгим; это не тот, мягко говоря, благожелательный нейтралитет, которого придерживалась Швеция по отношению к Германии. Но среди шведов нашлись люди, относившиеся с большой симпатией к побежденным соседям — норвежцам, а также к англичанам. Один из них майор Тёрнгрен, начальник штаба при главе шведской секретной службы, был на дружеской ноге с норвежским военным атташе полковником
Первый раз Лютьенс испытал на себе злой рок 20 мая после полудня. Его эскадру заметил шведский крейсер «Готланд», когда она проходила севернее Гётеборга, изменив курс на северо-запад, к южному побережью Норвегии. По заведенному обычаю крейсер сообщил о курсе следования и составе немецкой эскадры в Стокгольм. Эта радиограмма попалась на глаза Тёрнгрену, который решил сразу же ознакомить с ее содержанием Рошера Лунда, не раскрывая, по соображениям собственной безопасности, источник информации. Лунд бросился к Денхему. В 21.00 тот отправил следующую весьма срочную радиограмму разведуправлению в Лондон: «Каттегат, сегодня, 20 мая. В 15.00 два тяжелых военных корабля в сопровождении трех эсминцев, пяти эскортных кораблей, десяти или двенадцати самолетов прошли Марстранд курсом на северо-запад. В.З». Знаки «В.З» показывали, как оценивал надежность своей информации сам Денхем. Эту систему, придуманную в разведуправлении, постепенно заимствовали и другие службы. В ней достоверность источника информации оценивалась буквами от «А» до «Е», а достоверность содержания — цифрами от 1 до 5. По оценке Денхема, источник переданной им информации был хорошим, но ее содержание он считал, возможно, не совсем точным.
Радиограмма Денхема поступила вскоре после полуночи, когда Деннинг, как обычно, спал в ОРЦ. Он, конечно, не выразил удивления и мысленно повысил оценку информации до В.2. Через некоторое время Деннинг получил подтверждение в виде донесения из Кристиансанна, с южной оконечности Норвегии, где местные участники Сопротивления тоже заметили германские корабли и с большим риском для себя немедленно сообщили об этом в Лондон. Деннинг сразу же проинформировал Главный морской штаб и адмирала Товея. Около 3.30 он передал Береговому командованию ВВС указание о необходимости начать с рассветом облеты норвежского побережья с целью обнаружения «Бисмарка» и «Принца Ойгена». Эти корабли к тому времени вошли в Корс-фьорд — проход в порт Берген, где «Принц Ойген» решил полностью заправиться топливом. «Бисмарк» же по каким-то неведомым причинам этого не сделал. Там их и обнаружил в 13.15 «Спитфайер» из разведывательного отряда, базировавшегося в пункте Уик. Он сделал несколько снимков. Самолет пилотировался летчиком ВВС Майклом Саклингом. Ввиду особой важности правильного опознания сфотографированных кораблей снимки после их изучения в Уике отправили в Лондон, где первоначальная версия подтвердилась.
Теперь, когда местонахождение Лютьенса было точно установлено, Товей мог предпринять дальнейшие меры. «Худ» и «Принс ов Уэлс» направились в Датский пролив на соединение с «Норфолком» и «Суффолком». Но сам адмирал не мог покинуть Скапа-Флоу с остальной частью флота метрополии, не получив подтверждения о выходе немцев из Корс-фьорда. Большую тревогу вызывало у него ухудшение погоды, из-за чего Береговое командование вынуждено было отменить все разведывательные полеты в ожидании дальнейших метеосводок. Похоже было, что в течение как минимум суток никаких новых донесений не поступит, а тогда, возможно, будет слишком поздно. Заместитель начальника РУ — начальник ОРЦ Клейтон спешно направил Деннинга и Кемпа в БП разъяснить морской секции, как важно получить дальнейшую информацию о намерениях немцев. Но в тот момент Блечли-Парк, к великому сожалению, ничем помочь не мог.
А «Бисмарк» и «Принц Ойген», заправившийся топливом, накануне вечером уже вышли в море, взяв курс на север и радуясь плохой погоде, обещанной синоптиками. Хорошо, что командир базы военно-морской авиации в Хатсоне кептен флота Фенкурт понимал необходимость во что бы то ни стало получить подтверждение о выходе немецких кораблей из Корс-фьорда. Его помощник коммандер Джефри Ротерхем, пренебрегая устрашающими погодными условиями, добровольно вызвался слетать в разведку в район Бергена на старом двухмоторном самолете «Мэриленд», служившем для буксировки мишеней. Полет удался только благодаря отличному знанию им штурманского дела и искусству управлять самолетом. В тот же вечер Ротерхем смог заверить Товея, что в порту Берген и в прилегающих фиордах тяжелых кораблей не было. Командующий отдал приказ кораблям «Кинг Джордж V», «Рипалс» и «Викториес» сняться ночью
Лютьенса его разведка обслуживала не столь успешно. Были приняты серьезные меры, чтобы скрыть его выход: впервые ввели в действие оперативный шифр НЕПТУН для тяжелых кораблей, прекратили на 24 часа все движение торговых судов по Большому Бельту. И тем не менее корабли Лютьенса были обнаружены — факт, который он подозревал и о котором начальник специальной службы Германии адмирал Канарис, видимо расшифровав донесение Денхема, быстро уведомил Редера. Разведывательные полеты немцев над Скапа-Флоу велись настолько интенсивно, что они встревожили англичан, но оказались в данном случае неэффективными и ненадежными для немцев. Их разведка не сообщила об усилении патрулирования в Датском проливе и, что особенно важно, в течение нескольких дней не могла предпринять ничего, кроме визуального наблюдения за стоянкой флота метрополии. И даже когда были получены фотоснимки, их вначале истолковали неправильно. Лютьенсу передали совершенно ошибочные сведения о составе и движении флота метрополии. Этот ляпсус обычно проницательной «В. Dienst» усугублялся ее сообщением о том, что, судя по передачам в эфире, никакой особой активности у англичан не наблюдается. Наконец, немецкая морская разведка не оценила успеха Англии в области использования радиолокационных средств.
Встреча «Бисмарка» и «Принца Ойгена» с «Норфолком» и «Суффолком» в Датском проливе в конце дня 23 мая оказалась для немцев полной неожиданностью. Их обескуражила та легкость, с какой преследователи шли за ним по пятам всю ночь. Но перед лицом этих неудач, которые являлись таким контрастом с ситуацией во время норвежской кампании, когда Лютьенс почти наверняка отложил бы свой проход через Датский пролив, он мог бы, после того как его обнаружили, спокойно повернуть назад. В конце концов, он имел приказ избегать баталий и сосредоточить мощь своих кораблей на подрыве торгового судоходства.
Но вернемся к Адмиралтейству, которое воспылало восторженными надеждами. Немецкие корабли были обнаружены, их неотступно преследовали два крейсера, о чем они сообщали в своих донесениях; «Худ» и «Принс ов Уэлс» шли наперерез немцам. На следующий день, 24 мая утром, с ними наверняка все должно было быть кончено. Автору хорошо запомнился тот вечер, когда он возвращался с очередного дежурства в счастливой уверенности, что вот придет он снова на работу, а «Бисмарк» и «Принц Ойген» будут уже на дне морском. Как и многие его коллеги, он сначала не поверил, когда на другой день узнал, что «Худ», приблизившись в 6.00 к двум немецким кораблям, попал под артиллерийский обстрел и через несколько минут взорвался. В живых осталось три человека. Попадания были и в «Принс ов Уэлс», которому пришлось уклониться из зоны обстрела. На этом корабле возникли неполадки с орудиями главного калибра (на борту у него все еще находились гражданские специалисты, старавшиеся исправить зубчатые передачи в 14-дюймовых орудийных башнях). «Принс ов Уэлс» сам, правда, нанес повреждение «Бисмарку», вызвавшее утечку топлива, которая, учитывая, что Лютьенс не заправился в Бергене, серьезно повлияла на последующий ход событий. Об этом у нас, однако, не было достаточно точных сведений.
К этому следует добавить, что адмирал Товей на линкоре «Кинг Джордж V» с крейсером «Рипалс» и авианосцем «Викториес» шли полным ходом по направлению к южной оконечности Исландии. Немцев преследовали «Принс ов Уэлс» с крейсерами. По поступавшим от них донесениям и по нанесенной на планшеты обстановке у Деннинга складывалось впечатление, что возмездие было не за горами. В полночь 24 мая «Викториес» сблизился с немецкими кораблями на расстояние, позволявшее произвести атаку самолетами. Одно попадание было точным, но серьезных повреждений оно не причинило. Мы не знали, что из-за недостатка топлива Лютьенс уже принял вынужденное решение идти во Францию, о чем он сообщил в Киль. Нами не было обнаружено и то, что по его приказу крейсер «Принц Ойген» отделился, чтобы действовать самостоятельно. Донесения о преследовании немецкого линкора продолжали поступать непрерывно, внушая нам уверенность, что на следующее утро флот метрополии подойдет к линкору на расстояние визуального контакта.
Но в 15.00 25 мая «Суффолк», который шел зигзагообразным курсом, при очередном удалении от линкора потерял его из виду. Некоторое время мы надеялись, что он снова увидит его, но проходил час за часом, а корабли и самолеты не могли напасть на след «Бисмарка». Мы снова впали в уныние. Нас охватило беспокойство: не повернул ли «Бисмарк» в сторону Германии? Или, может быть, он решил ускользнуть в Атлантику по примеру «Шеера», «Хиппера», «Шарнхорста» и «Гнейзенау»? Нужно необыкновенное везение, чтобы просто еще раз обнаружить корабль, который скрылся из виду; для сил же, способных уничтожить его, такое везение должно быть по меньшей мере чудом.