Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы
Шрифт:
Через год его переводят в Генеральный штаб и присваивают чин штабс-капитана. По распоряжению командира корпуса, Александр Иванович едет в Киргизскую степь и выбирает место для возведения поста между Раимским и Аральским укреплениями.
Летом штабс-капитан отправляется вместе с лейтенантом Бутаковым на шхуне «Константин» в Аральское море, для описания и нанесения на карту береговой линии.
В следующем году Макшеев выполняет новое задание — составляет статистическое описание Пермской губернии. В 1851-м оценивает степные укрепления и выбирает место для размещения будущего форта. Выражаясь современным языком, Алексей Иванович не вылезает
В 1853 году он командирован в распоряжение Оренбургского казачьего войска. Участвует в штурме крепостей Джулек, Ак-Мечеть, потом занимается рекогносцировкой местности, выбирает места для наблюдательных постов, восстанавливает кокандское укрепление Кумыш-курган.
Во время Крымской войны капитан Макшеев участвует в осаде крепости Силистрии.
Только в 1855 году ему дают возможность систематизировать материал, собранный им за шестилетнюю службу в Оренбурге. Макшеева назначают в военную академию на должность адъюнкт-профессора и присваивают звание подполковника.
Однако недолго ему пришлось разбирать материалы в тиши кабинета. В 1858-м он командирован с разведзаданием в Европу. По возвращении в Петербург Александр Иванович становится полковником, и 1864 году членом военно-научного комитета.
Летом 1867 года Макшеев вновь отправляется в Туркменскую область и Киргизскую степь. К концу года, выполнив разведзада-ние, возвращается в Петербург.
Александр Иванович Макшеев был произведен в генерал-лейтенанты и оставил в наследство потомкам много исследовательских трудов. Большинство из них посвящено Средней Азии.
В эти годы русская военная разведка старалась организовывать не только выход военно-дипломатических миссий, военно-научных и торговых экспедиций, но нередко находила самые неожиданные необычные прикрытия. Так в 1862 году управление государственного коннозаводства совместно с разведкой организовало поездку на Ближний Восток полковника М. Дохтурова. Официальным заданием офицера был отбор породистых арабских скакунов для конных заводов.
Полковник объехал много городов — Бейрут, Константинополь, Алеппо, Холмс, Баальбск. Потом побывал в Египте, посетил Иерусалим. Разумеется, Дохтурова интересовали не только племенные лошади, но, к примеру, причины друзско-маронитской резни 1860 года или особенности рекрутского набора солдат в Сирии. Он ездил к бедуинам, посещал их кочевья, изучал условия жизни. Все это потом ляжет в основу его путевых записок, а также отчета в Генштаб.
Так работали во второй половине XIX века русские разведчики-«крышевики». Разумеется, рассказанное ранее лишь малая толика их деятельности, а названные имена далеко не полный список офицеров, занятых этим трудным, опасным и зачастую неблагодарным, но таким необходимым для Отечества делом.
Однако пора двигаться вперед, ибо на горизонте уже загорается, восходит звезда величайшего разведчика XIX века. Он известен в нашей стране и в мире, как исследователь, географ, ботаник, зоолог, этнограф. Это Николай Михайлович Пржевальский. Впрочем, все эти научные регалии и звания он получил по праву. Но на первое место надо поставить совсем иное звание, а именно — гениальный разведчик, генерал-майор Генерального штаба.
Феномен генерала Пржевальского
Николай Михайлович Пржевальский — всемирно известный путешественник и натуралист. В Советском Союзе его знал каждый школьник. Впрочем, слава и любовь народа к нему вполне заслуженна.
30 000 километров прошел он во время своих путешествий. 20 000
Научные исследования Пржевальского быстро получили мировую известность и были изданы как в России, так и во многих странах.
Его труд отмечен многочисленными почетными наградами и званиями крупнейших мировых географических обществ, академий наук и университетов.
В память о великом ученом установлены памятники. Именем Пржевальского названы горный массив в Приморском крае, ледник на Алтае, улицы в Москве, Минске, Смоленске и других городах.
Да, воистину Николай Михайлович Пржевальский был великим географом, ботаником, зоологом, этнографом. Но прежде всего, он являлся офицером Генерального штаба, а точнее, сотрудником военной разведки. Это как раз тот самый уникальный случай, когда разведчик стал всемирно известен благодаря своему «крышевому» прикрытию, а его разведдеятельность осталась в тени, в секрете. Что, собственно, и должно случиться в идеале. О чем мечтает, к чему стремится каждый разведчик. Только вот добиться подобного удается не многим. Ибо тут надо стать виртуозом как в разведке, так и в «крышевом» деле, освоить профессию прикрытия, как свою родную, и убедить в этом окружающих, и в первую очередь врагов, противников.
В последние десятилетия, когда была приоткрыта завеса секретности, некоторые авторы попытались осмыслить деятельность Пржевальского, как представителя российского разведсообще-ства. Возбудились даже некоторые заокеанские исследователи. Трудно сказать, чем им не угодил Николай Михайлович, но некто Дэвид Схиммельпеннинк из далекого Йельского университета в США сетует, что «идеологии британской, французской и немецкой экспансии в Африке после 1880 года уделялось много внимания, а вот взгляды царской России на «схватку за Азию» исследовались мало». Видимо йельский страдалец за нашу историю решил восполнить этот пробел и крепко взялся за Пржевальского.
Статья вброшена в Интернет, и каждый желающий может с ней ознакомиться. Так вот Схиммельпеннинк обязался «подробно рассмотреть роль (Пржевальского), как офицера, активно участвующего в военной разведке Центральной Азии».
Скажу сразу, подробно рассмотреть роль Пржевальского ему не удалось. А что же удалось? Собственно то, ради чего и задумывалась эта статья. Заокеанский исследователь открывает нам глаза: «Пржевальский был откровенным “ястребом”». В этой связи возникает закономерный вопрос: а кем должен быть офицер Генерального штаба? «Голубем мира»? Горе той державе, в Генштабе которой будут служить такие «голубки».
Всю жизнь с юности провел он в армии, и другим быть не мог. В 16 лет, окончив Смоленскую гимназию, Николай поступил на военную службу. Его определили унтер-офицером в Рязанский пехотный полк. Будучи мальчиком мечтательным, романтичным, читая о героических защитниках Севастополя, он мечтал о подвигах, о славе. Однако гарнизонная служба оказалась совсем иной: муштра на плацу, стрельба на полигоне, караульные наряды, а вечером — картежные баталии. А молодой унтер больше любил одиночество, охоту. Побродить с ружьецом в окрестных лесах, вот отрада.