Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы
Шрифт:
За одиннадцать лет службы на Дальнем Востоке Соковнин хорошо изучил этот театр военных действий, и с началом войны вполне был готов вести разведку.
В «Отчете деятельности разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера при Главнокомандующем» с 4 марта по 31 августа 1905 года говорилось: «Сведения, доставляемые полковником Соковниным, отличались полнотою, достоверностью и разнообразием по характеру сообщаемого, благодаря тем широкими связям, которые он за свое долгое пребывание на Дальнем Востоке успел установить с китайской администрацией и представителями всех слоев местного
Весной 1905 года Михаил Соковнин получил персональное задание: разработать и провести спецоперацию, дабы склонить на нашу сторону авторитетного главаря независимой Дьяпигоу-ской вольницы Хандэнгю, который играл заметную роль еще во время Боксерского восстания в Китае. По некоторым данным, он был способен выставить несколько тысяч хунгузов. Естественно, штаб не желал увидеть на своем левом фланге такую бандармию. Тем более что японцы всячески желали перетянуть Хандэнгю на свою сторону.
Соковнин успешно справился с поставленной задачей. Он встретился с главарем группировки и за щедрое денежное вознаграждение предложил пойти на сотрудничество с русским штабом Маньчжурской армии.
Хандэнгю согласился и взял на себя обязательства не оказывать содействия японцам и вести непрерывное наблюдение за противником.
Разведка флангов осуществлялась также и с помощью боевых отрядов русских войск генерал-лейтенантов Петра Мищенко, Павла Ренненкампфа и полковника Александра Мадритова.
Все они начинали службу на Дальнем Востоке еще до войны, участвовали в Китайском походе 1900–1901 годов.
Генерал Мищенко во время боевых действий с японцами весной — летом 1904 года командовал отдельной Забайкальской казачьей бригадой. В январе 1905 года под его руководством был совершен так называемый набег на Инкоу — рейд конницы в глубокий тыл противника. Однако он закончился неудачей.
В Китайском походе генерал Ренненкампф совершил классический кавалерийский рейд, чем и заслужил общее признание. Умело и храбро действовал он и в Русско-японскую войну, особенно во время Мукденского сражения, где Павел Карлович возглавлял отряд на левом фланге Маньчжурской армии.
Полковник Александр Мадритов командовал 1 — й сотней Верх-неудинского полка во время похода в Китай. Потом служил старшим адъютантом штаба Квантунской области, командовал отрядом охраны горно-лесопромышленной концессии на реке Ялу.
Весной 1904 года возглавил конный отряд в составе двух сотен и двух конных охотничьих команд, позже действовал в тылу на коммуникациях японских войск.
Генерал Алексей Игнатьев в своей книге «50 лет в строю» так вспоминает об этом офицере: «Куропаткин в зависимости от положения на Дальнем Востоке, то требовал увольнения полковника Мадритова из Генерального штаба, то хотел использовать знания и большой опыт этого энергичного офицера, как полезного эксперта в маньчжурском вопросе. В конце концов Мадритов войну провел во главе импровизированных отрядов, настолько оторванных от остальной армии, что после мукденского погрома о нем даже забыли. Он очутился со своими частями в тылу японских армий, и ему удалось лишь с большим трудом пробиться из окружения».
Такова была разведка флангов. Теперь пришло время рассказать о ближней разведке.
Для ее ведения использовался захват пленных,
В составе Южного авангарда, ближнюю разведку разворачивал начальник 9-й Восточно-Сибирской бригады, потом преобразованной в дивизию, генерал-майор Киприан Кондратович. В Восточном отряде ведение разведки было возложено на капитана 7-го стрелкового полка Николая Кузьмина.
Киприан Антонович прошел Русско-турецкую войну, участвовал в Китайском походе, и в 1902 году был назначен в распоряжение командующего войсками Квантунской области.
«Он, — писалось в документах, — служивший раньше в Маньчжурии, имел знакомства между китайцами и местными миссионерами».
Кузьмин тоже попал в разведку не случайно. Он был инструктором корейских войск, владел корейским языком и «являлся лицом, вполне подходящим для организации и ведения этого дела…»
Развертывание тайной разведки с помощью китайцев было поручено штабс-капитану Блонскому. Правда, работу эту в раз-ведотделении штаба начали только после Мукденских боев.
В своем отчете в период с февраля по сентябрь 1905 года штабс-капитан сообщает, с какими трудностями ему пришлось столкнуться: «Разведка о неприятеле через тайных агентов в период после оставления Мукдена и до конца войны в штабе Главнокомандующего была возложена на меня, как владеющего китайским языком.
Система разведки заключалась в четырех главных моментах. 1. Приискание агентов. 2. Подготовка агентов. 3. Командирование агентов на разведку и 4. Вознаграждение за доставленные сведения.
Приискание агентов после отхода из Мукдена стало более затруднительным, чем до этого. Задача эта никоим образом не может быть возложена на офицера, не имеющего в своем распоряжении доверенного китайца. Дело в том, что китайцы, к которым офицер обращается лично с предложением принять его в качестве тайного агента, — относятся в большинстве случаев с недоверием к такому предложению и к обещаемому вознаграждению, с кем приходится иметь дело.
После Мукдена мне пришлось работать в районе, в котором никогда раньше я не бывал и не имел связи с китайским населением, китайцы же, помогавшие мне в приискании агентов до отхода из Мукдена, остались там, и я потерял с ними связь.
Таким образом, я вынужден был найти и нового помощника по приисканию агентов, в чем мне оказал содействие известный купец Тифонтай и китайский полковник Чжан-Чжен-юань».
О Николае Ивановиче Тифонтае (настоящее имя Цзи Фэнтай) надо сказать отдельно. О нем говорили, что внешность у него китайская, а сердце русское. И это действительно так. В июле 1891 года в своем прошении о принятии его в российское подданство Цзи Фэнтай писал: «Я выехал из пределов Китая еще молодым человеком, и не имея там никого из близких и родных, совершенно отвык от жизни и обычаев прежней родины, и у меня решительно нет никаких связывающих обстоятельств с нею. Напротив, мое имущественное положение и мои занятия связывают меня всецело с Российской империей, ставшей мне второй родиной… Я буду считать для себя за большое счастье и честь быть гражданином Российского государства».