Разведотряд
Шрифт:
— Не на кой… — остановился в пяти шагах командир партизанских разведчиков, точно и его самого осенило, что «незачем». И, к полной растерянности Саши, вдруг нырнул за бревенчатый угол соседней партизанской «хаты» — врытого наполовину блиндажа с накатом, забросанным еловыми лапами. — К Маше незачем… — прячась за их буро-зелёной завесой, ниспадающей до земли, и подавая в этом пример Новику, заговорщицки прошептал Войткевич. — А вот к Толлеру надо успеть всенепременно. Или она успеет…
На пороге покинутой ими «командирской» землянки показалась радистка. Ася потянулась, заложив
Но во время всей этой весенней процедуры (заметил Новик) из-под длинных загнутых ресниц осмотрелась взглядом трезвым и цепким. И зашагала вроде бы в сторону «гражданских», к новоприобретенной подруге из местных, подобранных со станции, беженцев — Валюшке. Но на полпути, на сотне метров, пройдённых вслед за ней обоими лейтенантами по всем правилам «наружки», Ася вдруг с резвостью пуганой козы свернула в лесную глушь и растворилась в душистых зелёных сумерках…
— Всё… — остановил Яша Новика, рванувшего было за ней. — Идём к Стеше. Как бы эта коза сейчас по лесу не петляла, окажется там, и весьма скоро, — повернул от леса Войткевич. — Откуда ей знать, сколько мы у Маши пробудем?
— Давно ты её заподозрил? — мрачно буркнул Новик в стёганую серую спину минуту спустя.
— С вами приятно работать… — фыркнул Войткевич. — Можно было бы… Улавливаешь на лету…
— Чего тут ловить? — проворчал Саша, всё-таки недовольно: «Уловил… да только, когда кинули, как кость». — Целый водевиль разыграл в землянке, с репликами в сторону… Чего раньше не сказал? — Он в сердцах сплюнул себе под ноги. — Ты ж понимаешь, что вместо неё мою Настю сейчас в СМЕРШе распинают…
— Да не скрипи… — примирительно отмахнулся Войткевич. — Заподозрил давно, но пока Бреннер не подтвердил… Что у нас Аська больше всего любит, кроме как под тулупом кувыркаться? — неожиданно спросил Яша.
— Вот именно… — не успев сообразить, куда он клонит, поморщился Новик. — Как ты мог с ней, зная…
— Да как… — легкомысленно отмахнулся Войткевич. — Драл фашистскую гадину: «Пусть ярость благородная!» — он сурово свёл брови, изобразив трясучку пулемётчика за гашетками «максима». — По всякому… Я тебя не про то спрашиваю. Скажи, чем у нас радистка в основном занималась кроме своих прямых обязанностей?
Они присели в подлеске перед полянкой — вытоптанным пятачком, на котором древней избушкой, глубоко вросшей в землю и невидимой с воздуха, располагалась «хата» разведчиков. В ней, стреноженный татарским кожаным пояском, ютился в углу адъютант Бреннера. Всегда на виду, поскольку в «хате», если не было людно, то, по меньшей мере, постоянно обретался часовой.
Как-то особенно «изолировать» Стешу не стали, быстро сообразив, что грозного эсэсовца из контрразведки с успехом могут сторожить и тараканы, которых он боялся просто панически.
— Ну… — поскрёб под пилоткой на затылке Новик. — Чем занималась? За грибами любила ходить, ягодами, ну так все бабы…
— Вот именно! — подхватил Яша. — А в грибах понимала, как белка в гуталине. Бабы половину её корзины выбрасывали,
— Рация? — догадливо прищурился старший лейтенант.
— Конечно, рация, — кивнул Войткевич. — Не на нашей же ей шифровки в абвер стучать. Она хоть и под рукой, но если б, скажем, ты запалил, что она в лагере в эфир выходит, ты б первым делом что подумал?
— Что в лучшем случае она вызывает огонь на себя… — хмуро процедил Новик.
— Причём — немецкой артиллерии.
— Но где же?
— А это мы у неё сейчас спросим… — понизил голос Войткевич.
…Ася появилась перед «хатой» разведчиков, вынырнув из-за невысокого стожка прелого сена, оставшегося как памятник о лагерной козе, так и не пережившей зиму. Отряхнулась от налипшей листвы и, коротко стукнув в косяк дощатой двери костяшками кулака, выкрикнула:
— Ребята, кто есть? Отведите Стешу в командирскую, к лейтенантам.
— Заходи, красавица! — не в одну, кажется, глотку отозвалась «хата» и добавила чьим-то скабрезным баском: — Мы как раз неодетые…
— Боюсь даже спросить, почему… — звонко хохотнула Ася в ответ, хоть в лице её в эту секунду не было и тени веселья. — Некогда мне. Меня Новик к Калугину послал, — добавила она с игривой строгостью и… Вернулась за стожок.
А когда из «хаты» выбрались Стефан Толлер и «конвоир», разведчик, которого все звали по отчеству, «Петрович» и они заторопились в сторону штабной землянки, Ася подалась за ним — и не заметила, как оба лейтенанта выросли за её спиной.
На лесной тропе, ведущей к командирской «хате»-полуземлянке, Ася с настороженной бесшумностью рыси вышла из синей тени еловых лап. Вышла, пропустив партизана, со скучной злобой подталкивавшего вперед себя СС-штурмана дулом мосинской трехлинейки.
Оглянулась и, убедившись, что никого больше нет поблизости, вскинула руку с кургузым пистолетом, поймала на мушку спину в стёганом ватнике.
— Ну, с немцем ясно… — насмешливо скрипнуло у неё над ухом. — При попытке к бегству? — с любопытством прохожего зеваки поинтересовался Войткевич. — Чтоб в горах не заблудился?
Ася медленно обернулась через плечо, так и не опустив вытянутой руки с парабеллумом. Если бы рука Новика железной хваткой не заломила её запястье, Ася наверняка выстрелила бы, не от отчаяния даже, от неожиданности, но было поздно.
— А вот Петровича кто завалил бы? Стеша? — Яков взглянул на руку девушки.
Ася молчала, до бела закусив губу.
И лишь через немалую минуту обронила бесцветно старший сержант Ася Привалова, посмотрев вслед ничего не подозревающим партизану и пленнику:
— Известно кто… Беглец…
— Из чего, из пальца? — продолжил Войткевич. — Ах, у него парабеллум… — вроде бы как только сейчас рассмотрел он пистолет с открытым стволом и характерными шишечками рамки затвора.
— Откуда ж у него парабеллум? — Новик наконец разжал ладонь Аси, окоченело стиснувшую рифленую рукоять.
— Это уж сами придумайте… Командиры.
Часть 3
Глава 1. До свидания, мальчики…