Развилка
Шрифт:
"Воин постоянно находится в ситуациях, которые для других людей являются стрессовыми. И это приводит к тому, что он освобождается от общепринятых норм морали, внешних условностей и социальных атрибутов. Такой человек начинает мыслить другими категориями, следует собственным законам, и готов жертвовать жизнью, ради достижения каких-то целей. В первую очередь, чтобы жили другие люди, сородичи и соплеменники. По сути, вся его жизнь борьба со смертью и в каждой древней религии имеются упоминания, что павший в битве воин после гибели сразу попадает в Рай. Люди минувших эпох прекрасно понимали, что нельзя равнять воина и мирянина. Это разные уровни.
К сожалению, после кровавых войн и революций, которые сотрясали Россию, данный этнос почти утратил свою монолитность и потомки казаков, несмотря на предрасположенность к войне, часто прогибаются под внешнюю среду. Это проблема не только тех, кто остался в России, пережил красный террор и затаился, но и тех, кто долгое время провел в эмиграции, остепенился и забыл, где его Родина. Впрочем, это касается всех современных урбанистических "цивилизованных" обществ. И тут уже кто кого. Слабый характер покорится и ограничит себя, а сильный прорвется и отторгнет идеологическое и бытовое приспособленчество. Разумеется, такой человек получит массу проблем и осложнит себе жизнь, поскольку вступает в борьбу с обществом потребителей. Однако в этой борьбе он находит свою целостность и его восприятие мира становится гармоничным. И вы, молодая поросль казачьего народа, имеете реальный шанс возродить былое величие. Именно на вас главная надежда старых казаков и всей России, потому что отделить казачество от империи немыслимо"...
Чем раньше занимался Молчанов и кем был, не знаю. Я пытался с ним пообщаться после уроков, но он, к моему сожалению, на контакт не пошел.
В остальном у меня все, как у моих товарищей. Подъем и зарядка. Завтрак и занятия. Обед и снова занятия. Ужин и вечерний факультатив. Два-три часа личного времени и отбой. Увольнительных не было, хотя деньги нам выдавали. Что характерно, рейхсмарками. Только что с них толку, если мы даже не знали цен на товары и не могли их потратить? Лежат бумажки в портмоне мертвым грузом, и пользы от них нет.
Как я уже говорил, курс нашего обучения был рассчитан на три месяца. Но мы немного недоучились. Группа армий "Юг" перешла в наступление. Танковые и моторизованные дивизии немцев рванулись по направлению к Ростову-на-Дону. Бои шли уже на подступах к областному центру и Красная армия отступала. Обе стороны напрягли в борьбе свои силы, и кто-то на самом верху, возможно, барон фон Фрейтаг-Лорингхофен, решил отправить нас на фронт раньше намеченных сроков. Из преподавателей быстро собралась комиссия, которая устроила нам экзамен, и мы его сдали. Никто не оплошал. Сколько казаков в школу поступило, столько ее и окончили. Молчанов тогда обронил, что попался хороший человеческий материал, крепкий и психологически устойчивый. Группа отличная, не чета завербованным в Киеве и Полтаве агентам или военнопленным. Там отсев доходит до пятидесяти процентов. Я это услышал случайно и запомнил.
Никаких дипломов нам не вручали. Все было гораздо проще. Вместо прежних документов вручили офицерские книжки, в которых на русском и немецком был вписан новый чин - подхорунжий. Так мы стали командным составом, по советскому рангу младшими лейтенантами. Как обещали в дивизии - тут все честно. Но прямо
С новыми товарищами сошлись быстро и это хорошо, так как времени на притирку не было. Один день на отдых с выездом в полевой немецкий бордель, а затем общий сбор, сдача личных документов и вещей, подготовка к операции и отправка на аэродром.
Состав отряда "Фалширм" - двадцать три человека. Униформа и вооружение - советские. Задача: десантироваться с южной стороны города Батайска в пятнадцати километрах от него. Выдвинуться на трассу Ростов-Краснодар и нанести урон живой силе противника, дезорганизовать его и захватить пленных из числа высшего командного состава. После чего отойти, спрятаться и дождаться подхода немецких войск или прорываться к линии фронта самостоятельно.
Карты есть. Оружие в порядке. Отряд готов к выполнению поставленной боевой задачи. Ночная погрузка в самолет и вот мы в небе...
– Приготовиться!
– отдал команду немецкий штурман.
Казаки поднялись, и к боковому люку подошел другой летчик. Он дождался сигнала от штурмана, открыл люк и махнул рукой:
– Пошли!
Один за другим мы шагнули в темноту. В лицо ударил холодный ветер и временно я потерял ориентацию. Но вскоре собрался, отсчитал три заветные цифры и дернул за кольцо.
Парашют раскрылся штатно. Падение замедлилось. Земля уже неподалеку. В предрассветных сумерках ничего не разобрать и это сильно нервировало.
Земная поверхность появилась неожиданно. Плотно сжатые ноги коснулись грунта и я упал. Сразу поднялся и снова рухнул. Парашют потянул меня в сторону, и пришлось его гасить. Справился. Снял автомат и осмотрелся. Невдалеке силуэт человека.
– Кто!?
– позвал я его.
– Ляпин!
– ответили мне.
– А ты кто!?
– Погиба!
– Андрюха, помоги! Тут Ванька Сахно ногу вывихнул, а может и сломал!
Я подбежал к Сереге Ляпину и обнаружил рядом с ним Ивана Сахно. Он лежал, поджав ногу. К счастью, перелома не было. А вот вывих имелся. Плохо, но не смертельно. Будь мы обычной группой Абвера, пострадавшего могли пристрелить. Однако мы - казаки. Своих не бросаем. И когда группа собралась, Ивану оказали первую медицинскую помощь и потащили к дороге. Судя по всему, мы от нее невдалеке и после полудня можем выйти на место засады. Посмотрим, что там и как. Ивана спрячем, а дальше по обстановке.
22.
Ростовская область. 17.04.1942.
К дороге вышли без проблем, в районе поселка Суходольск, и произошло это уже после полудня. Отряд пересек трассу, по которой двигались колонны советских войск, и вошел в населенный пункт спокойно, никого не опасаясь. Документы надежные, униформа хоть и грязная, но в порядке. Чего нам бояться? Мы на своей земле. А если кто-то посмеет спрашивать, откуда и куда идем, Беринг всегда мог ткнуть в лицо любопытного удостоверением сотрудника НКВД и сказать пару ласковых. Однако таких людей не нашлось. Небольшой поселок выглядел довольно убого, красноармейцев на улицах не видно, а местные жители, чувствуя приближение фронта, притихли, и общаться с вооруженными бойцами желания не проявили.