Развилка
Шрифт:
– Серьезно...
– с уважением протянул я.
Андрей Иванович махнул рукой:
– Пока это только задумка. Война идет, и многое зависит от немцев. Захотят - будет Круг и появится Казакия. Не захотят - казаков бросят под немецкие танки, а наших атаманов сгноят в концентрационных лагерях. Все вилами по воде писано. Но я с тобой не об этом поговорить хотел. У меня разговор иной, на более приземленные темы. Ко мне в подчинение пойдешь?
– А ты сможешь вытащить меня из-под опеки Абвера?
– Смогу. Не сразу, но сделаю. И не только тебя, а весь ваш отряд вместе с Берингом.
– Не много ли на себя берешь, Иваныч?
–
– Беринг уже в курсе?
– В общих чертах и он не против.
– Тогда, может, скажешь, кто тебя поддерживает?
– Тебе скажу, но пусть это останется между нами.
– Иваныч, ты меня знаешь. Я не болтливый.
– Вот-вот, за это тебя и ценю. Неглупый и в голове есть масло.
– Давай к делу, Иваныч.
– К делу, так к делу. Когда меня после лагеря военнопленных отправили в школу пропагандистов, я искал выходы наверх, к влиятельным людям из белой эмиграции, и такой контакт нашелся. С тех пор я под негласной опекой группы единомышленников, которые называют себя СВР - Союз Возрождения России. Люди там разные, но в основе молодые эмигранты и военные, полковники и майоры. Почти все они сейчас в РОА, в составе боевых подразделений. Цель Союза вытекает из его названия. Методы - политика и военные действия. Желательная форма правления при удачном раскладе и создании обновленной России - военная диктатура с последующим переходом к конституционной монархии или республике.
– Иваныч, а зачем этот Союз, если уже есть общепризнанные лидеры и организации?
– Например?
– он вопросительно кивнул.
– Про организации говорить не станем, там бардак и каждая на себя одеяло тянет, а лидеров, будь добр, назови.
Я пожал плечами и ответил:
– Трухин, Бискупский, Архангельский, Краснов, Шкуро, Балабин, Науменко...
– Все они осколки старой системы. Именно такие люди и проиграли Гражданскую войну. Не потому, что они слабые или глупые. Нет-нет. Главная их ошибка в том, что они действовали по старым схемам и доверились политикам. Взять хоть Андрея Григорьевича Шкуро, которого я очень сильно уважаю. Как пример. Пока он воевал, за его спиной Деникин сотоварищи Кубанскую Раду разгромили. Кубанцы потеряли свою власть, утратили веру в победу и погрязли в мародерстве, а потом стали отступать. Они не видели смысла погибать за идеи добровольцев и отсюда разлад в рядах Белой гвардии с последующим разгромом. А ведь Рада предлагала Шкуро быть заодно, но он решил, что офицер вне политики. И ведь многие так решили. За что и расплатились. А Краснов? Вместо того чтобы стоять на своем, жестко и непримиримо, как только на него стали всерьез давить, ушел с поста войскового атамана и уехал заграницу. Храбрые люди и сильные. Природные казаки. Однако им смогли задурить голову, и они покинули Родину. Думаешь, за годы эмиграции они что-то переосмыслили? Ни капли. Плывут по течению, доверившись политиканам. И то же самое касается других белых генералов или красных командиров, которые перешли на сторону немцев. Все это неправильно. Необходимо делать свою политику, и ни при каких раскладах уже не покидать Россию. Лучше умереть, чем снова оказаться в изгнании. Таково мнение СВР и я верю, что у этой организации большое будущее.
– А если немцы решат уничтожить Союз?
– Пока наши интересы совпадают, бояться не стоит. Остерегаться союзника и ждать от него подлости надо всегда,
– И ты предлагаешь мне вступить в СВР?
Тихоновский улыбнулся:
– У меня нет таких полномочий. Пока я предлагаю тебе быть рядом со мной.
– В качестве кого?
– Круг обязанностей широкий - телохранитель, охранник, адъютант, порученец по особым вопросам. Скучать не придется, и ты будешь часто бывать на передовой. Карьерный рост быстрый. Жалованье солидное, много интересных встреч и знакомств.
– А как же отряд?
– Он сам по себе. Сразу перевести его под командование Управления Казачьих Формирований не получится. Только отдельных бойцов.
– Значит, я буду не один?
– Верно. Помимо тебя я сделал подобное предложение еще двум казакам из отряда.
– Кому?
– Сахно и Сотникову. Разговаривал с ними вчера, и они согласились.
"Вот это друзья, - промелькнула у меня мысль, - ни слова, ни намека, что общались с Тихоновским и решились на перевод".
– Когда нужно дать ответ?
– уже все для себя решив, спросил я.
– Сейчас. Через час я уезжаю в Новочеркасск.
– Я согласен. Когда ты нас вытащишь?
– В течение трех дней.
– Понял.
Обговорив детали перевода, мы пожали друг другу руки и расстались. Я отправился на ужин, а затем собирался зайти к Берингу, чтобы прояснить обстановку, а Тихоновский уехал. Однако все планы пошли насмарку. Беринга срочно вызвали в Ростов, а когда он вернулся, нас подняли по тревоге и мы выехали на аэродром, где нас уже ожидали два проводника, пожилой кавказец и молодая девчонка славянской внешности. "Фалширм" получил очередное задание и на рассвете, благополучно перелетев линию фронта, военно-транспортный "дорнье" сбросил нас в Гагрском районе Абхазской АССР.
29.
Гагрский район. 28.06.1942.
Старшина Захаров склонился к земле, осмотрелся и удовлетворенно кивнул. Он не был профессиональным следопытом, но следы читал уверенно. Сказывался полученный в Гражданскую войну опыт борьбы с кулаками и белобандитами, которых он в составе отряда ЧОН несколько лет гонял по горам и чащобам. Поэтому он легко определил, что следам на примятой траве не больше двух часов, и они оставлены группой из шести человек. Причем двое имеют ранения или травмы. Все это ему сказали отпечатки ботинок, характеристика следов, кровь на траве и обломанные ветки кустарника.
– Захаров!
– услышал старшина голос полковника Кириллова.
Развернувшись, Захаров выскочил из кустарника на поляну. Невдалеке разбившийся немецкий самолет, военный транспорт, который слегка дымился. На земле обломки фюзеляжа и левого крыла. А вокруг останков самолета настороженные бойцы НКВД, "волкодавы" из противодиверсионной спецгруппы Черноморского флота. Полковника нигде не видно.
– Сюда!
– позвал старшину Кириллов и Захаров его увидел.
Полковник был с другой стороны самолета. Старшина подбежал к нему и обнаружил, что полковник лично обыскивает погибших летчиков и пассажиров. Обычно Кириллов к мертвецам не прикасался, брезговал. Но не в этот раз, потому что случай особый.