Развилка
Шрифт:
– Где же нарком?
В ответ получаю вежливое извинение и просьбу немного подождать. Погружаюсь снова в газету и замечаю, что в приемную входят четыре чекиста и о чем-то шепчутся с Халявиным.
Дочитать заметку мне так и не пришлось: как молния все пять молодцов бросаются на меня и, вероятно, от "излишней храбрости", навалившись кучей, злорадно рычат:
– Оружие есть?
Оружие у меня было, но с собой я его не носил. Убедившись, что таковое отсутствует, - "герои" несколько успокоились.
Ошеломленный таким приемом, но все еще наивно доверчивый, я ничего не понимал, а в голове
Но моя наивность быстро сменилась сознанием серьезности всего происходящего.
Храбрая ватага начала с усердием срывать с меня ордена и нашивки.
Операция была произведена изумительно быстро, и я, ошеломленный, ничего не понимающий, но уже с кандалами на руках, весь оборванный стоял и видел перед собой их победоносные лица.
Глаза и руки сих стражей быстро рассматривали и прощупывали мои документы и складки платья, вероятно в поисках особо важных контрреволюционных документов.
В голове был хаос. Пытался заявить, что это вероятно недоразумение и просил дать компрометирующие меня материалы.
Но как все резко изменилось; куда исчез вежливый тон Халявина. Осталась только неизменной мерзко слащавая улыбка.
В ответ на мое требование последовал грубый окрик:
– Подожди, покажем все документы, сам их напишешь.
Так ошеломляюще быстро и просто, из свободного гражданина Советского Союза я превратился в политического арестанта, - "врага народа", не чувствуя за собой и тени преступления, кроме разве наивной веры в свободы, дарованные "самой демократической конституцией в мире".
Подписав какой то клочок бумаги, именуемый "актом личного обыска", под конвоем двух "храбрых" следователей с обязательно наставленными на тебя "пушками", как называли мы револьверы, - меня повели во внутреннюю тюрьму, расположенную для конспирации тут же в здании, и сдали, как драгоценную ношу, надзирателю.
Надо отдать справедливость руководству Г.П.У., подбирающему тюремные кадры. Здесь был представлен полный букет человеческой тупости, дегенеративности и людоедской кровожадности.
В эти черепа вбивали примитивные приемы палачей, не забывая и чекистского психологического воздействия.
Первое знакомство с этим типом людей из отбросов человеческого рода было ошеломляюще.
О нравах и обычаях советских застенков я имел представление только по отдельным статейкам, красочно доказывающим перековку душ "закоренелых преступников" под "благотворным и гуманным" воздействием Г.П.У.
Но вот подошла и моя очередь, начали ковать и мою душу.
Первое приветствие коменданта тюрьмы не отличалось особой вежливостью и заключалось в грозном окрике:
– Раздевайся.
Уяснив себе эту несложную команду, я показал ему на наручники, давая понять без слов, что в этих браслетах вряд ли я смогу выполнить его приказание.
Ключ прикоснулся к замку, и мои руки оказались свободны.
Снял с себя шубу - ожидаю. Увидев, вероятно, мою нерешительность, сей ретивый служитель пришел в ярость и заорал:
– Тебе говорят, фашистская сволочь, раздевайся, или ждешь, чтобы помогли?
Получив это вторичное недвусмысленное приказание, хотя и не понимая смысла происходящего, снимаю остальные части туалета.
Но перековка души началась. Освирепевший служака сорвал с меня сорочку и кальсоны, и я предстал совершенно голый перед его грозными очами. Озноб нервный сменялся физическим холодом. Дальнейшее меня окончательно ошеломило. Позднее с улыбкой рассказывал я об этом своим друзьям по несчастью.
Комендант, видя, что я новичок, вероятно, решил продемонстрировать один из заученных методов психологического воздействия. Взяв большой нож и придав своей тупой роже звериное выражение, он начал его усердно точить, бросая на меня исподлобья косые взгляды.
Не испуг, нет, что-то непонятное пронеслось в моей разгоряченной голове.
"Ах, вот как, - подумал я про себя, больше удивленный, чем испуганный, - почему же у меня раньше была уверенность, что врагов народа обязательно расстреливают. Оказывается - их просто режут".
И эта мысль оттеснила даже страх перед смертью.
Палач знал действие данного метода и, насладившись произведенным эффектом, к моему великому изумлению, набросился, но не на меня, а ... на крючки и пуговицы моей одежды.
Минуты через две, все еще как во сне, слышу команду:
– Одевайся.
Операция одевания была несколько необычной. Особо злостно не подчинялись брюки и кальсоны, лишенные крючков и пуговиц, поддерживая те и другие руками, я снова облачился в свою кастрированную одежду.
Дальше последовало заполнение анкеты, и другой страж, проведя меня по узкому коридору, открыл засов двери, на которой я успел заметить цифру 23.
Меня втолкнули в одиночку"...
Прервавшись, я захлопнул книгу и посмотрел в окно. За ним Новочеркасск - столица казаков. Последний месяц лета и на улице, несмотря на утро, уже жарко. Немцев практически нет. Зато много казаков. Это в Ростове тройная власть: комендант (подчиняется тыловому управлению группы армий "А"), бургомистр (подчиняется Имперскому министерству оккупированных восточных территорий) и городской голова (подчиняется УКФ). А в Новочеркасске Управление Казачьих Формирований сразу перехватило власть. Комендант наш, как и глава города, а немецкий гарнизон состоит всего из двух пехотных рот. Это не считая прикомандированных к казачьим частям офицеров связи, которые иногда появляются в городе. Поэтому мы чувствуем себя здесь вольготно и мне Новочеркасск нравился.
После возвращения из Пятигорска, я больше никуда не выезжал. Сотников и Сахно продолжали мотаться по всему Северному Кавказу, а меня Тихоновский держал рядом и я выполнял его мелкие поручения, иногда выступал в роли телохранителя, занимался документами и пытался понять, что вокруг происходит.
Кажется, все просто. Идет война, и многие казаки выступают единым фронтом с немцами против большевиков. Все казачьи формирования и возникшие в станицах выборные органы власти, так или иначе, подчиняются УКФ, которое в свою очередь подчиняется штабу РОА. Следовательно, пока не прошел Общевойсковой сход, штаб УКФ руководит всеми казаками. Есть казачий штаб, который издает приказы, выпускает газеты и поддерживает постоянную связь с войсками. Структура работает четко и пока без особых сбоев.