Развитие лексической семантики. Процессы позитивации / негативации значения слова в русском языке

Ильин Денис

Эмотивные коннотативные элементы находятся за пределами собственно значения, и их возникновение, с одной стороны, обусловлено специфическим употреблением слова (например, при метафоризации), с другой стороны, находится в тесной взаимосвязи с денотативной и сигнификативной составляющими значения, поскольку любое образное словоупотребление базируется на внутренней форме слова, а ею является означаемое производящей основы.

Рис. 5

Логическая объективная оценка, с нашей точки зрения, всегда присутствует в значении. Она является частью сигнификативного компонента значения, связана с понятием. Противники такого подхода могут сказать, что оценка того или иного предмета, явления окружающей действительности как хорошего

или плохого не является частью самого этого предмета, явления. А если так, то все, что «сверх», – это коннотации, незначащие дополнения. Однако значение не является ни исключительно эквивалентом понятия, ни описанием физических, внешних признаков обозначаемого; его компонентами могут являться самые абстрактные признаки, в том числе и хороший / плохой. Эти признаки могут являться очень важными, часто главными, для разграничения синонимов. И даже если их (эти синонимы) назвать стилистическими, суть не меняется.

Возникновение эмотивности и экспрессивности чаще всего обусловлено потребностью определенной оценочной номинации, то есть оценка, как правило, является первичной по отношению к появлению коннотаций. Она является логическим компонентом сигнификации, накладывается на непосредственную, объективную семантику.

В. Н. Телия так же выделяет два типа оценки – объективную (не экспрессивна, рациональна, идентифицирует обозначаемый предмет) и субъективную. Последняя сопровождается эмоциональностью, экспрессивностью. Условно исследователь называет этот тип эмотивно-оценочным. Между данными типами оценки есть существенная разница, поскольку оценочный компонент неравномерно распределен в означаемом и разные оценки, по мнению автора, концентрируются в первом случае ближе к денотату, а во втором – к сигнификату.

Объективная оценка характеризует реальные признаки предметов, она денотативна (в широком смысле). Субъективная оценка, как правило, заключена в знаке, который используется для вторичной номинации, а содержание денотата в таком случае предельно теряет конкретность, сужается. То же наблюдается и при единичных употреблениях слов в необычных значениях: «Окказиональное значение чаще всего богаче узуального по содержанию и уже его по объему» [Пауль, 1960, с. 94]. Для примера можно рассмотреть слово шляпа в значении ‘растяпа’. Здесь денотация размыта, но зато конкретизирована сигнификация за счет актуализации периферийных сем оценочности. Номинация в этом случае во многом детерминирована не реальной действительностью, а внутренней формой нового значения, разного рода культурными ассоциациями, повлекшими за собой сдвиг в семантике. «Кардинальное отличие значения, содержащего рационально-объективную оценку, от значения с оценкой эмотивно-субъективной, заключается, таким образом, в том, что первая входит в объем денотации (очевидно, имеется в виду весь объем означаемого: и денотат, и сигнификат. – Д. И.) … а вторая входит только в сигнификацию, в которой и маркируется прагматически-ценностная ориентация значения, всегда связанная с сравнением, сопоставлением» [Телия, 1986, с. 94]. И в этом, во многом, специфика вторичной номинации, при которой в качестве производящей основы берутся уже существующие в языке номинативные единицы. Новое значение, особенно на первых стадиях своего существования, обладает большей отвлеченностью, оно более сигнификативно: «Исследование семантических изменений показывает в первую очередь, что отвлеченные и абстрактные значения вырастают, как правило, из более конкретных» [Блумфилд, 1968, с. 470].

Л. А. Новиков говорит о прагматическом аспекте значения и называет его «специфическим языковым выражением оценки обозначаемого с помощью маркированных единиц, оценочным эмоциональным, стилистически характеризующим компонентом лексического значения» [Новиков, 1982, с. 100]. Прагматический аспект в интерпретации Новикова по сути есть не что иное, как субъективная оценка в терминологии В. Н. Телия. Прагматическое значение входит в структуру лексического значения, однако при этом структура последнего усложняется по сравнению со словами, имеющими «нулевую» прагматику; обнаруживается двучленная структура: одна часть этой структуры есть выражение определенного эмоционально-эстетического отношения, вторая – интеллектуального, мыслительного содержания. В прагматике совмещаются интеллектуальная и эмоциональная сторона.

Л. А. Новиков полагает, что «прагматическое значение используется прежде всего для объяснения природы эмоциональной и экспрессивно-стилистической характеристики слова, его образной потенции» [Новиков, 1982, с. 103]. В этой связи ученый называет прагматическое значение еще и эмотивным, оговариваясь, что это сужает объем собственно прагматического аспекта. Возможно, это вполне допустимо в его видении структуры значения, поскольку он пытается четче

разграничить типы лексического значения в соответствии с его аспектами: сигнификативное, структурное (связанное с положением знака в общей структуре языка), прагматическое и сигматическое (денотативное). Поскольку оценочность растворена во всех компонентах значения, Новикову, по-видимому, было проще ограничить в своей работе прагматическое значение эмотивностью.

М. М. Копыленко и З. Д. Попова, анализируя фразеологически связанные значения, также различают лексические значения, осложненные и не осложненные эмотивностью. При этом оценочностью, на их взгляд, могут обладать и те, и другие. Это становится очевидным при исследовании вторичной номинации, когда рассматриваются новые значения слов. Ср., например, оценочность в устойчивых сочетаниях без эмотивного компонента (глубокий ум, широкая душа, узкие интересы) и с эмотивным компонентом (устраивать балаган, попасть впросак). Причем в последнем случае первичная денотативность полностью размыта, осталась лишь оценка ситуации. Авторы говорят здесь об изоляции коннотативной семемы от денотативных семем [Копыленко, Попова, 1989, с. 55]. В данном случае под семемой авторы понимают единицу плана содержания, мыслительный образ, то есть означаемое.

Какой бы ни была оценка – рациональной или эмоциональной, мотив ее (наблюдаемые свойства объекта, связанные с объектом факты, отношение к цели и т. д.) всегда имеет объективный характер. Н. Д. Арутюнова считает, что «оценочное значение обусловлено фактическими свойствами предмета в той мере, в какой оно ими мотивируется» [Арутюнова, 1988, с. 57]. Однако «мотив оценки не находится с самой оценкой ни в каузальных отношениях, ни в отношении логического вывода… между мотивом оценки и самой оценкой нет прямой связи» [Там же]. Между мотивом оценки и самой оценкой находится человек, который, чтобы оценить объект, «пропускает» его через себя; принцип оценивания – «Мир существует для человека, а не человек для мира» [Там же, с. 58]. В такой ситуации о строгой логике оценки говорить не приходится, но, как уже было отмечено, мотив ее всегда объективен, что свидетельствует о важности ее в структуре лексического значения номинативных единиц. Оценка, строго говоря, не присуща предметам самим по себе. Она является выражением отношения субъекта речи к ее объекту. Это отношение, оценочность «материализуется» в языке, входя в качестве особого компонента в лексическое значение языковой единицы – как составляющая сигнификативной (соотносится с общим представлением о классе, к которому принадлежит называемом предмет) стороны языкового знака.

Таким образом, вероятно, рациональнее считать, что оценочный компонент не является однородным. Объективная оценочность входит в лексическое значение, находят отражение в сигнификативной его стороне. Оценочность может осложняться эмотивностью, которая, как правило, является дополнительным элементом значения, находится за пределами означаемого языкового знака. В этом случае оценочность является субъективной, входит в коннотацию и находится за пределами собственно лексического значения. Экспрессивность, как показатель интенсивности выраженности в значении того или иного признака, более близка к логической оценочности, поскольку чаще всего она выступает своего рода интенсификатором оценочного компонента (подробнее об интенсификации оценочности см. [Желонкина, 1996]). Интенсивность также часто обоснована реальными признаками предметов, поэтому остается дискуссионным вопрос о возможности ее пересечения с означаемым, то есть взаимодействует ли она с денотатом и сигнификатом так же тесно, как и оценочный компонент коннотации.

Э. А. Столярова, исследуя лексико-семантическое поле (ЛСП) оценки, тоже выделяет два типа оценочной лексики – рассудочно-оценочный (объективно-оценочный – у В. Н. Телия, не осложненный эмотивностью – у М. М. Копыленко и З. Д. Поповой) и эмоционально-оценочный (субъективно-оценочный и осложненный эмотивностью соответственно у вышеупомянутых ученых). В лексико-семантическом макрополе оценки Э. А. Столярова выделяет две неравнозначные по количественному наполнению зоны: ЛСП хороший и ЛСП плохой, отмечая, что значений, содержащих отрицательную оценку, гораздо больше, чем содержащих положительную оценку. Это факт также подтверждается В. И. Шаховским, который отмечает, что «лексика отрицательной оценки в количественном отношении превалирует и в русском, и в английском языках над лексикой положительной оценки» [Шаховский, 1983, с. 33]. С его точки зрения, это объясняется «социально-психологическими факторами: все хорошее считается нормой… а отклонения от нее в сторону полюса отрицательной оценки имеют разнообразную гамму проявлений, отраженных в денотации значения слов, обозначающих эти проявления» [Там же].