'Развлекательная литература' и научный сотрудник

Перельман М.

Иначе обстоит дело в фантастике. Во-первых, большинство фантастов, как уже говорилось, пришло в литературу именно из науки. Во-вторых, ученые, вполне естественно, являются главными героями большинства научно-фантастических романов. Поэтому и герои и обстановка изображаются здесь в общем вернее и точнее, чем во многих реалистических романах, - даже если эта обстановка отличается от той, которую можно видеть

сейчас. Это не означает, конечно, что во всех фантастических романах можно встретить убедительно очерченные характеры героев, но в принципе, мне кажется, у фантастов тут много преимуществ и более надежные перспективы.

И, кстати, дело не только в том, что большинство писатeлей-фантастов на личном опыте понимают психологию ученого и условия его работы. По-моему, научная фантастика может шире, чем другие жанры, пользоваться еще одним козырем, особенно важным для ученых.

Мне кажется, произведения искусства тогда наиболее действенны, когда они либо полностью захватывают все наши чувства (кино), либо оставляют необходимый простор для домысливания, фантазирования. Наверное, этим частично объясняется тяга к произведениям с подтекстом, где многое лишь подразумевается, основное содержание часто надо искать между строк, например, к прозе Хемингуэя, где много смысловых синкоп.

Ученым постоянно по ходу работы приходится домысливать чужие исследования, восстанавливать пропущенные там звенья, ну и, уж конечно, разгадывать всякие загадки и подвохи в своей науке. Поэтому ученого должен, естественно, привлекать в книгах, так сказать, "выброс на дофантазирование" - необходимые умолчания, художнический такт, который подсказывает, что не все надо договаривать до конца.

И вот эта возможность додумывать реализуется особенно широко и увлекательно в научно-фантастических романах (в лучших из них, конечно).

Но есть и другие причины, по которым ученые (и, конечно, не только ученые) любят научную фантастику.

Иногда - особенно в трудные минуты -- неодолимо тянет прочесть что-нибудь оптимистическое, светлое, прочесть о человеке, сильном физически и духовно, о человеке, который наверняка справился бы с тем, что ты сегодня не смог сделать в лаборатории, о человеке, который никогда не отступит перед препятствием. Конечно, в таких случаях достаешь с полки Джека Лондона, Сент-Экзюпери

либо Александра Грина.

Но чаще всего хватаешься за научную фантастику, чтобы вернуть утраченное равновесие, чтобы добиться необходимого спокойствия и уверенности в себе.

Ведь в научной фантастике таится такой мощный заряд оптимизма, как, пожалуй, ни в каком другом жанре. Даже когда там изображены трагические события. Возьмем, например, многие романы и рассказы Станислава Лема или книги И. Ефремова "Туманность Андромеды" и "На краю Ойкумены". Конечно, я не хочу сказать, что вся фантастика должна быть насквозь оптимистична, но в принципе фантастика говорит о героизме, о людях сильных, умных, смелых, благородных - о тех, кто прокладывает пути в будущее.

Ну, и, наконец, изображение будущего; это тоже привлекает к фантастике всех и в первую очередь опять-таки ученых. Ученый-исследователь всегда живет как бы впереди своего времени; он прочно связан с настоящим, и в то же время он какой-то частью своей личности находится в будущем - в том будущем, которое, конечно, лучше настоящего и в котором, конечно, уже хоть частично свершились его мечты.

И когда ученый читает научно-фантастическую книгу, он ощутимо представляет себе это будущее, он хоть на время дышит его атмосферой.

В общем, мне кажется, в наши дни существенно меняется оценка различных литературных жанров, иначе выглядят перспективы их дальнейшего развития. И прежде всего это касается научной фантастики: на наших глазах она становится полноправным жанром литературы, научно-фантастические книги приобретают все новых - и притом уже не детского возраста - читателей. И это понятно. Жизнь и психология ученого должны стать объектом такого же пристального внимания писателей, как жизнь любого другого человека. Научные истины надо стараться понять, а не подменять их бестактной гримировкой специалиста по взрывчатым комарам под Эйнштейна, как это сделано в фильме "Каин XVIII" (в чем, уж конечно, неповинен Евгений Шварц!). Наука на наших глазах изменяет облик мира, и давно пора, чтобы это понимали все писатели и художники, а не только фантасты.

М. ПЕРЕЛЬМАН,

научный сотрудник Института кибернетики

АН Грузинской ССР