Развод по-русски
Шрифт:
— Конечно.
— Я вот думаю… а если… ну, бумаги эти оскорбительные… или вор? Может, вор? А часы, это неправда. И вообще, разве он стал бы? Он бы не стал. Он любил ее сильно! Только шарфик! И пятно еще! Или от картошки?
Вера не уловила ни малейшей логики в бессвязной пьяной речи, однако на всякий случай осведомилась:
— Рита, ты что-нибудь знаешь или подозреваешь? Тогда скажи мне.
— Мне подумать надо. Не понимаю я ничего, Вера! Думала, вор, теперь вот не вор. Я так сразу не умею. Я потом.
— А ты скажи примерно, — сообразила Вера. — А досконально обдумаешь потом.
— Я
— Ну… наверное. А что про шарфик?
— Я его как бы видела, а где, не помню. Это важно?
— Конечно, очень.
— Только я не знаю. У нас злая одна Элеонора Павловна. Вот она злая, а остальные добрые. Да, еще Борис Иванович! Не, он не то, чтобы злой, но такой. Андрюха его раньше тоже боялся, а потом перестал. Еще Женю боюсь. Он веселый такой, хороший, а все равно. Да, слушай, а что мне делать с ключом?
— С каким ключом? — опешила от странной перемены темы Вера.
— Ну, от квартиры Андрея. Может, я тебе его дам?
— Погоди, Рита! Разве милиция его у тебя не забрала?
— Нет. То есть, понимаешь… У Андрея на столе лежали другие ключи, и я их взяла случайно, а потом отдала. А первые остались. Я про них забыла, а сегодня в кармане нашла. Вот!
Рита протянула ключи.
— Хорошо, Рита. Я… наверное, я отдам их следователю?
В этот момент раздался очередной звонок в дверь. Разведя в отчаянье руками, хозяйка отправилась открывать.
— Ой, как у тебя бедно! — прощебетала впорхнувшая Ксюша. — Но места много. Хоть на велике катайся, да? Клево! А чего так мало мебели? Вон туда вполне бы встала стенка.
— Вера Дмитриевна любит простор, — прервал свою спутницу легкий на помине шофер Женя. — Я тоже терпеть не могу захламленных квартир. О, Ритуся! Какими судьбами?
Рита, заметно смешавшись, скороговоркой сообщила:
— А как бы просто так! Я убегаю, спешу. Вера, в общем, я буду думать, а если придумаю, скажу. У меня в голове сперва должно как бы устаканиться. Что-то думается, но непонятное. Женя, Ксюшка, привет!
Она скрылась, а Вера принялась исподтишка оглядывать новую гостью. Посмотреть было, на что! Элегантнейший наряд понедельника сменило нечто странное, ядовито-желтое, состоящее из коротеньких обтягивающих гетр и топа с вырезанными в самых интересных местах довольно крупными дырами. Мало того, на впалом животе секретарши Вера узрела выпирающие кости, что явно противоречило ее познаниям в анатомии, пусть и давнишним. На этом чудеса не кончались! Каждую из грудей украшало изображение черной мужской ладони. Впрочем, Вера должна была признать, что на юной девице сей секс-символ выглядел вполне пристойно, поскольку грудей как таковых не наблюдалось. Да, и завершающий штрих — черная кепочка с желтым помпончиком.
— Хи-хи! — бойко подпрыгнула Ксюша. — А Женька как бы везет меня к одним нашим партнерам, а мы взяли и заехали к тебе! Классно, да?
— Может быть, хотите кофе? — растерянно предложила Вера. — Или еще чего-нибудь?
— Кофе! — секретарша изобразила такой восторг, словно века мечтала о данном напитке. — Женька! — и она игриво пихнула Женю в бок. — Хочешь кофе? Верунчик, ты прелесть!
И она задорно улыбнулась.
У Веры голова шла кругом. Нынешняя Ксюша абсолютно
Между тем Женя спокойно и весело пояснил:
— Наши говорят, вы вчера их расспрашивали. А меня не было. Вот я и подумал, может, я тоже по жизни нужен? Вот и заехал. Если нет, мы уедем. А на кофе у нее аллергия, ей нельзя.
Последние минуты Вере чудилось, что ее изумление достигло предела, однако нет — оно усилилось! На кофе у Ксюши аллергия? Чему же она так радуется? Постеснявшись уточнить, Вера кивнула:
— Конечно, если можно, я бы порасспрашивала и вас. Мало ли, что?
— Да пожалуйста! Ксюша, пройди-ка в ту комнату, чтобы не мешаться. У нас свой базар.
— А почему? — надула губки секретарша. — Ты чего, меня как бы стесняешься? У тебя от меня тайны?
— Меньше знаешь — крепче спишь, — засмеялся Женя. — Иди-иди!
Та задрала нос и гордо удалилась.
— Вообще-то, я вряд ли чего нового знаю, — бодро заявил странный гость, едва она скрылась. — Я в офисе не сижу. Пистолет, конечно, видел. Я сам его и доставал. Борис Иванович попросил, я достал. А после не видел. Шарфик тоже помню — вместе выбирали. То есть выбирал Борис Иванович, но и мой совет типа пригодился. Чего еще? Менты меня допрашивали сразу после Бориса Ивановича, еще на квартире Андрея. Ни про что такое не спрашивали — ни про пистолет, ни про шарфик, ни про имитацию голосов. Спросили только, где я был в понедельник. Ну, я Бориса Ивановича возил к партнерам, по трем адресам. Назвал им адреса, они записали. Хотелось бы знать, какая сука им все разболтала?
— Мне тоже, — вздохнула Вера. — А вы помните, что говорил Андрей на дне моего рождения?
— Еще бы!
— Как вы думаете, что он имел в виду?
— Ну… скорее всего, хорохорился спьяну. Впечатление как бы произвести!
— А если нет? Кого он мог подразумевать?
— А черт его знает! Были у него какие-то штуки с Петренко.
— Петренко?
— Да Николай Петрович. Он мужик хороший, но я б его к себе на работу не взял. И Андрюху бы не взял.
— Почему?
— Они неудачники. Неудачник, он неудачник и есть. На него все несчастья слетаются. Вон, возьмите Андрюху — типичный пример! И уж очень они все на удачливых завидуют. На этом они и сошлись, Андрюха с Петренко. Злобствовали втихаря, точно знаю! А затевали ли что конкретное, не поручусь. Петренко, он не простой!
— В любом случае, у него алиби.
— Да уж, им с Ксюхой лафа. Хотя, если б у меня кто спросил, я бы ответил — в любом случае тут виновата баба. Как ни крути!
— Не поняла, — нахмурилась Вера.
Женя флегматично пояснил:
— Ну, если это не Лиза сделала, значит, другой кто, так? А на нее свалил. Я что, людей не знаю? До этого только баба дотумкает, не мужик. Шарфик там, например, и вообще. Даже не любая баба — подруга! Точно, я сообразил! — он удовлетворенно поднял палец. — Только подруга. Подруги, они всегда друг дружку ненавидят, а показать боятся. Зато уж если дождется случая, тут уж держись! Ни у какой другой столько злости не накопится. Так что пошукайте-ка Иру да Риту. Если не Лиза, так они.