Развод в 50. Катись отсюда!
Шрифт:
И этот… блин… котяра матерый…
Развалился на кровати голым, прикрывая газетой свой пах.
— Все твои трусы я выкинул.
— Как?
— Так.
— Выкинул в мусоропровод.
— Ты шутишь.
— Нет, Натали… В честь того, что мы теперь совсем взрослые и свободные люди, я объявляю неделю без трусов. Замечу на тебе трусы… Выебу жестко! — пригрозил он.
И, конечно… Я ради провокации и проверки, насколько железно Ваня держит слово, к концу недели купила трусы…
Под
Думала, не заметит.
Но у него, как будто нюх, если киска чем-то была плотно прикрыта…
И выебал же.…
Трахнул! И жестко, и грязно, и сладко одновременно.
Потом ещё неделю цветы мне таскал и лизал-нализывал, будто извиняясь за жесткий трах…
Ох, ради такого… можно иногда и спровоцировать мужика!
Чего только не бывало раньше…
И куда все ушло?!
Да, признаться, я тоже тоскую по нашим жарким играм, но если выбирать потрахаться с мужиком, так, чтобы душу отвести и, возможно спровоцировать у него новый инфаркт, или трахаться, как дряхлые пенсионеры, но прожить со своим мужчиной ещё лет тридцать, то я выберу второе…
И пусть меня мигом заносит в горячие и мокрые фантазии о том, как бы эта порка могла стать чем-то большим, чем просто демонстрация, кто, блин, в этом доме хозяин, я заталкиваю куда поглубже свои желания.
И в то же время злюсь.
Недотраханный он, видите ли…
А я… Я, кстати, тоже… Недо… того… Это самое.…
До слёз обидно!
— Ты, Ванька, берега попутал. Убери ремень, — отвожу взгляд в сторону. — Ты не хочешь со мной время проводить, гуляешь, где хочешь. Дай и мне провести мой женский досуг, а если не веришь… Я тебе могу чеки выгрузить из операций по банковской карте!
— Что ты…
— Убери ремень, я сказала! — повышаю голос. — Только тронь меня, ирод, я тебе такой армагеддон устрою!
— Что?! Да что ты за… Еба на.… С тобой и не поскандалишь так, чтобы.… Да тьфу! — ругнулся муж.
Иван размахнулся, скрутил ремень и зашвырнул его куда подальше, развернулся агрессивно и вдруг застыл.
— Что за сырость? — пробурчал он. — Прекрати! — зыркнул зло. — Что опять не так, а?! Почему с тобой так сложно!
— Да пошел ты, Ванечка…
— Я бы и пошел! — прокричал мне вслед. — Вот только не туда, куда хочется!
Я резко развернулась и стянула с руки кольцо, швырнула ему в наглую рожу.
— Свободен!
— ЧТО?! — взревел он и наклонился, подняв обручальное кольцо. — Надела! Живо!
— Не буду!
— Ты это кольцо… Ни разу не снимала, а теперь.… что?!
— Снимала.
— ЧТОООО?! Ты же говорила…
— А вот и снимала… — ехидничаю. — Часто я его снимаю. Оно мне, вообще…. мешает.
— Мешает?!
— Да! — отвечаю дерзко, задрав голову повыше. — Мешает в домашней
Реветь при этой скотине не стану.
— А я вообще… — хмыкает. — На людях без него хожу.
— Что?!
— То. Клал я на это кольцо… Большой и толстый!
Ваня схватился за кольцо и попытался стянуть его с пальца, но у него так просто не вышло это сделать.
Чем настойчивее он пытался стянуть кольцо, тем сильнее опухал его палец, тем плотнее сидело кольцо.
— Прикипело, зараза. Но это… ничего не значит. Я просто сегодня малость опух. Воды много выпил.
Малость опух?!
Да ты, козлина седовласая…
Ты!
Вообще припух.… Конкретно!
— Мне плевать. Делай, что хочешь! Но в таком случае и ко мне с претензиями не суйся, — потребовала я.
Мы застыли друг против друга.
Не муж и жена, не близкие и даже не соратники.
Враги, вставшие на тропу войны.
Не хватало только боевой раскраски и АК-47 в руках.
Несколько секунд мы тяжело дышали, сверлили друг друга взглядами.
Иван оттянул ворот футболки и несколько раз колыхнул ткань, будто ему стало сильно жарко.
— Что, сердце прихватило? — забеспокоилась я, едва не сдав позиции.
В ответ он рассердился, приосанился и стукнул себя в грудь кулаком:
— Мое сердце, как у Железного Дровосека! Несгораемое! — и важно двинулся прочь.
— Вот бестолочь! — ругнулась я. — Ты хоть знаешь, что у Железного Дровосека вообще не было сердца! И он хотел его получить у Волшебника Изумрудного Города.
— А ты.… Не умничай. Училка… Скучная преподша! Я за вольное трактование литературы…
— Признайся, ты просто вообще не читал эту сказку.
— Я другие сказки предпочитаю. Для взрослых!
— По-моему, ты, Ваня, претендуешь на роль того самого Иванушки, которого Аленушка предупреждала: не пей, Иванушка, козленочком станешь…
— А ты… Ты… Ты — бабушка, которой Красная Шапочка несла пирожки!
Вот и договорились!
Ещё одно слово с его стороны — и в него полетят предметы.
Как раз с правой стороны — тяжелая… большая.… ваза…
Подарок его мамы.
Она мне никогда не нравилась.
Ни свекровь, ни дурацкая ваза!
Кажется, Ваня верно расценил расстановку сил, потому что неожиданно предложил отрывисто:
— Ты в театр хотела, — говорит глухим голосом муж и смотрит на меня, как на врага народа. — Что ж. Я готов. Назови день и время. Сходим.
— Готов?
— Готов потерпеть, — добавляет скупо.
Возможно, нам стоит остановиться.
Я должна проявить мудрость и терпение.
Ведь сила женщины — в мягкости и гибкости, но мне… может быть, надоело гнуться!
Сгибаться перед ним.