Развод. Без права на ошибку
Шрифт:
— Добрый день.
У нее наполненный, глубокий, грудной голос…
Я вскидываю взгляд, при этом немного неосторожно расплескав чай на столешницу.
О черт…
Теперь моя блузка с цветочным принтом кажетя не просто легкомысленной, но нереально аляпистой и дешевой на фоне стильного брючного костюма лавандового оттенка с желто-оранжевой сорочкой из атласа.
Полина перебрасывает плечи через плечо уверенным жестом, мягко улыбается пышными губами. Может быть, подкачанные, я не знаю.
— Я немного опоздала. Надеюсь, тебе не пришлось меня долго ждать, — говорит Полина, сев грациозно. — Немного задержались с супругом у юриста.
Ее голос холодеет на один-два тона при этих словах, потом на губы возвращается улыбка, и слова снова льются теплой рекой.
— О чем ты хотела поговорить, Аня? Твой муж знает, что мы встречаемся?
— Нет. Тема не знает. Я… хотела увидеть тебя, понять. Какой ты человек?
— Вот такой, — немного расставляет руки. — Что еще?
Я опешила.
Черт, она не настроена на откровения, интересно, с чего я решила, будто она — забитая, несчастная и нуждающаяся в поддержке. Ее сын серьезно болен, но именно я сижу, как будто не в своей тарелке, дергаюсь по пустякам! Полина же грациозно придвигает к себе чашечку латте осторожно пробует.
— Не самый лучший кофе, но вполне сносный, — косится на часы. — У меня есть полтора часа до процедур, пока Дима с няней. Дима — наш сын.
Она не уточняет, чей — наш. Наш с ее мужем, или наш — с моим мужем.
Я вообще не вижу в ней не признака стеснения, стыда, неловкости.
С другой стороны, почему она должна их испытывать, если все открыто и честно, да?
Как же сложно!
— Артем не говорил, что у него есть сын от бывшей.
— Я так полагаю, потому что он об этом и не догадывался. Если бы не несчастье, то никогда бы и не узнал, — ровно замечает Полина.
— Ты не знала, что сын — от него или не говорила специально? — уточняю я.
Полина игнорирует вопрос, пьет кофе.
— Моему сыну требуется помощь. Если бы мои образцы или образцы тканей кого-то из моих родных подошли, было бы замечательно. Но увы, этого не случилось. Предположительно, с Артемом у Димы будет хорошая совместимость. Надеюсь, это так и не придется прибегать к альтернативному варианту, — как ни в чем не бывало говорит она.
— Это какой?
— Иногда… — водит ложечкой в кофейной жидкости. — Иногда так случается, что ни материалы матери, ни материалы отца не подходят. Тогда остается только один выход — поддерживать здоровье ребенка до рождения второго…
Легкие горят.
Под ногами будто земля разверзлась и меня потащило в ад.
Полина кладет ложечку на стол и медленно пьет, смотря мне в глаза,
— Речь идет о жизни моего сына. Надеюсь, ты понимаешь это. Если ты ждала извинений, что мое появление внесло разлад в сказку о вашей счастливой семейной жизни, то их не будет. Я пойду на все меры, чтобы спасти жизнь Диме. И если врач скажет, что Артем не подходит, я буду требовать, чтобы мы зачали еще одного ребенка.
Глава 17
Она
Я в шоке.
Как это — требовать?!
Что значит, она будет требовать?!
Я представила, как Артем будет делать ей ребенка и с трудом сдержалась, чтобы не выплеснуть ей в лицо остывший напиток. Аня, уймись, ты стала такая нервная, сказала я себе.
Тем более, Артем говорил мне другое!
— Артем кое-что рассказал мне. Он сообщил, что поможет ребенку. Его образцы подошли. Разве этого недостаточно?
— Кажется, подошли, — качнула головой Полина. — Точной уверенности нет ни у кого. Лечение может и не сработать, тогда потребуется малыш.
— Разве дети могут быть донорами?
— По закону нет. Но этого и не требуется. Если будет совпадение, то материал возьмут из плаценты, а не у самого ребенка.
— То есть… может еще и не совпасть?!
— Как говорится, на все воля божья. Мы можем лишь молиться за здоровье сынишки.
Тишина.
Голова горит.
Лед и огонь под ребрами.
Сердце обгладывает болью.
— Что думает по этому поводу твой супруг? — спрашиваю, не веря, что у меня есть силы на вопросы какие-то.
— Супруг не в восторге от того, что несколько лет воспитывал чужого ребенка. Ему больно и сложно. Нам всем… сложно, — говорит Полина.
Еще минуту назад она держалась крайне уверенно, но сейчас все вдруг резко меняется.
На миг ее глаза увлажнились, губы задрожали.
Мне ее стало жаль.
Наверное, Полине тяжело держаться! Стервозный вид — как защита от обстоятельств.
Я протягиваю руку через весь стол и сжимаю ее кисть, накрыв ладонью.
— Мне искренне жаль. Дети не должны страдать и болеть… — со слезами в голосе говорю я.
Полина отворачивается на миг, подносит к глазам салфетку, и я понимаю: гадкая здесь не она, а я, заподозрила ее в чем-то нехорошем!
Она же просто беспокоится за жизнь сына, и все…
Артем переживает, семья Полины тоже страдает.
Всем непросто. Нужно… сплотиться. Поддержать мужа…
— Спасибо за эту встречу, — говорит Полина, вытирая глаза салфеткой. — Я знала, что Артем жене ничего говорить не хочет, но я чувствовала, что ты должна знать об этом. Я бы хотела знать, что у моего мужа уже есть ребенок, к которому он будет тянуться.