Развод. Без права на ошибку
Шрифт:
Во мне вспыхивает сопротивление.
— Обсудим? А ты готов быть честным?! Или снова будешь юлить и обманывать? — спрашиваю прямо.
— Готов.
Темный огонь в его глазах завораживает, кожу покалывает искорками. С трудом заставляю себя не реагировать, но внутри все дрожит, вибрирует, жар в крови распространяется от самого сердца и достигает самых отдаленных уголков моего тела.
***
— Что будешь? Здесь есть твое любимое матча-латте. Попробуешь?
— Надо же, ты запомнил мои вкусы!
— Аня! — тянется
Чтобы избежать контакта с его горячими пальцами, я хватаю меню и прячусь, ища спасение в строчках с названиями блюд. Когда заказ был передан официанту, снова возникает пауза. Взгляд Артема обжигает, и у меня горят щеки. Он так на меня еще ни разу не смотрел, понимаю я.
Сейчас он готов меня… съесть.
— Кажется, ты хотел быть откровенным, — напоминаю ему.
— Спрашивай, — кивает.
— А где гарантии, что юлить не будешь?
— Спроси. Все, что угодно. Отвечу.
— Сколько раз ты изменял мне? За все время, что мы в отношениях!
— Ни разу.
— Тогда откуда в домашней куртке взялся использованный презерватив? Мы давно не предохраняемся!
— Что? Я и не знал, что он там был.
— Ясно. Наверное, не стоит дальше спрашивать про твой роман с Ксеней… Да?
— У меня нет романа с ней. Я тебе не изменял.
— Но…
— Она напутала с букетами. Просила прощения.
— Не похоже, что она раскаивается. Неужели ты не замечал взглядов с ее стороны? Кому предназначался второй букет?
— Давай по порядку. С Ксенией у меня ничего нет. Да, я замечал ее взгляды и готовность… кое на что.
— На секс, скажи прямо.
— Ань, давай честно. В городе полно девиц, охотниц за кошельками. Но у меня есть ты. Их взгляды меня не волнуют.
— Кому был второй букет? — упрямо сиплю.
— Полине, — хмурится. — Она говорила, что Диме плохо, и сама приболела. Я посылал букет ей, но не было там послания «целую», смотри… Она напутала. Может быть, даже специально. Рассорить хотела… Признаю! Надо было придать этому больше значения. Уволю ее завтра же.
— Допустим. Но Полина никуда не денется. Так же как и ваш сын… Что ты по этому поводу скажешь?!
Лицо Артема мрачнеет.
— Я кое-что выяснил о Полине и решил сделать тест на отцовство. Давай дождемся его результатов.
Глава 26
Глава 26
Она
— Интересно, что же это могло быть? — произношу вслух, озвучивая свои мысли. — Очередная уловка?
Теперь в моем голосе отчетливо прорезывается сомнение, муж ругнулся вслух.
— Ты мне не веришь? Совсем не веришь.
— Артем, ты очень… — подчеркиваю. — Очень хорошо постарался сделать все для того, чтобы я тебе перестала верить. От моего доверия ничего не осталось. Ни-че-го.
— Значит, от доверия ничего не осталось?
— Разве бывает настоящая любовь без доверия? Скорее, морок, наваждение. Страсть. Не любовь, Тема. И если ты не собираешься говорить мне ничего конкретного, то я пойду. Надоело слышать размытые обещания, — говорю я сердито. — В конце концов, я старалась быть той самой для тебя, старалась изо всех сил. И вот чем все обернулось.
Я порываюсь встать, Артем тянется через весь стол и накрывает мои руки горячими ладонями, его пальцы впиваются в мои запястья.
— Постой, — говорит он. — Полина соврала мне. Вернее, не то, чтобы соврала прямо. Но действовала в своей излюбленной манере. Она повернула правду выгодной стороной, а остальное окружающие сами из контекста додумали.
Я хотела бы понять, о чем он говорит. Но для меня это все малоинформативно. Однако вспылить возмущением я не успеваю.
Артем наклоняется и целует мои запястья по очереди, горячо губами прижимается, трепетно целует, оставляя несколько быстрых жадных касаний.
— Артем! — шиплю я.
Похоже, он решил от меня добиться прощения поцелуями?!
Муж выпрямляется, тяжело дыша. Возбудился, что ли? По едва заметным признакам понимаю, что так и есть. Плюс он красноречиво одергивает брюки в районе ширинки, я стыдливо отвожу взгляд в сторону.
Никак не привыкну к его такой откровенности.
Через мгновение снова смотрю в сторону мужа, вдруг угомонился? Однако он смотрит на меня еще более внимательно, словно хочет расплавить взглядом и любуется…
— Нравится меня смущать?
— Очень, — признается хрипло.
Артем делает несколько крупных глотков, задерживает взгляд на чашке с напитком. Потом снова смотрит мне в глаза, теперь уже сосредоточенно и с жесткой усмешкой, словно подтрунивает, но эта острота направлена не на меня, но вглубь него самого.
Я даже замираю, пораженная тем, насколько он сейчас открыт, не прячет эмоции. Меня буквально сносит с ног штормом его эмоций.
— Полина хитро форсирует событиями. Она разыграла целую трагедию, жалостливо рассказывая о том, как его семья разрушилась, как супруг отвернулся от мальчишки, что все доходит до абсурда. Вот только она слишком быстро попыталась… кхм… оседлать меня и все время подгоняет. Ты лепила снежки?
— Ну, конечно! Что за глупый вопрос, Артем?!
— Я обожал лепить снежки. Еще любил сделать комок и запускать его вниз с горки, пока снег липкий. Ком быстро рос…
Я любила рассматривать детские фотографии Артема. Хотя иногда даже не могла отличить, где Артем, а где Денис — в особенности на тех фото, что сняты издалека. Но сейчас хорошо представила Артема как на одном из фото — озорным мальчуганом, с раскрасневшимся носом и полыхающими щеками. Поневоле наш разговор увлекал, а звук любимого голоса, живой интерес к нашей беседе.