Развод. Больше тебя не жду
Шрифт:
Дмитрий как будто почувствовал мою спешку и, задержав меня у выхода, предложил подвезти:
– Давай я тебя подброшу, так будет быстрее. Время уже позднее.
Я сначала хотела отказаться, но потом, взглянув на часы, решила, что это действительно лучший вариант.
– Спасибо, это было бы здорово, – согласилась я, и мы быстро направились к его машине.
По дороге мы почти не разговаривали – я была слишком поглощена мыслями о Ксении, боясь, что она снова будет стоять у дверей и ждать, пока я заберу её. Когда мы подъехали к моему дому, я быстро поблагодарила Дмитрия и вышла из машины,
Когда я вошла в дом с Ксенией, он уже был там, его глаза метались, а лицо было перекошено от гнева.
– Кто это был? – начал он, даже не дождавшись, пока я сниму обувь. – Ты думаешь, я слепой? Думаешь, я не вижу, с кем ты там крутишься?
– Что ты несёшь, Саша? – выдохнула я, пытаясь сдержать раздражение. – Это просто коллега, он подвёз меня. Я спешила за Ксенией.
– Коллега? – выкрикнул он, и его голос дрожал от ярости. – Я не дурак! Ты мне изменяешь, да?! Пока я на работе, ты катаешься с каким-то мужиком! Ты вообще понимаешь, чем это всё закончится? Думаешь, я буду это терпеть?!
Я попыталась что-то сказать, объяснить, что между мной и Дмитрием ничего нет, что он меня просто подвез, но слова тонули в его криках. И в этот момент я поняла, что ничего из сказанного мной его не успокоит, потому что он уже решил, что хочет видеть врага во мне.
– Саша, тише, пожалуйста, – попыталась я его успокоить, заметив, что голос поднимается всё выше. – Ксения ещё не спит. Ей не нужно это слышать.
Но мои слова только разозлили его ещё больше. Он шагнул ко мне ближе, почти навис надо мной, и в его глазах блеснул гнев.
– Не спит, говоришь? – прошипел он, почти шепотом, но всё ещё достаточно громко, чтобы каждое слово резало воздух. – Так пусть сразу привыкает видеть свою мать такой, какова она есть – лгунья и изменщица.
Я почувствовала, как внутри всё сжимается от страха и боли. Александр никогда прежде не был таким, и мне стало по-настоящему страшно, что Ксения могла выйти в коридор и увидеть отца в таком состоянии, кричащего на меня, словно я совершила нечто непростительное.
Казалось, его гнев достиг пика, но вдруг что-то в его взгляде изменилось. Он остановился, отошёл на шаг назад, словно пытаясь собраться с мыслями. Возможно, наконец до него дошло, что его обвинения просто не имели смысла – я действительно не могла бы за такой короткий промежуток времени предать его доверие, даже если бы хотела.
Александр тяжело вздохнул, опустил плечи и уже более спокойным, но всё ещё настороженным тоном сказал:
– Ладно, допустим, – пробормотал он, пытаясь найти для себя объяснение. – Возможно, ты просто не успела бы. Но всё равно… это всё выглядит странно, понимаешь?
– Понимаю, – ответила я устало, чувствуя, как напряжение начинает постепенно отпускать меня. – Но я не делаю ничего такого, что могло бы дать тебе повод сомневаться во мне. Ксения – это моя главная забота, и я никогда не сделаю ничего, что могло бы её ранить.
Мне не хотелось обострять конфликт, потому что было страшно. Александр кивнул, но в его взгляде всё ещё мелькали сомнения.
Вдруг он будто о чем-то вспомнил и быстро засобирался, не забыв пойти в душ освежиться.
Как и всегда, он ушел, сославшись на какие-то
– Мам, а знаешь, что я сегодня делала у бабушки? – её глаза загорелись, и на мгновение я смогла отвлечься от своих мыслей.
– Что, солнышко? – я улыбнулась ей, стараясь полностью переключиться на её голос, на этот момент, который был только наш.
– Мы пекли вишнёвый пирог! – гордо заявила она, подпрыгивая на месте. – Бабушка разрешила мне самой выложить вишенки, и я сделала такой узор! Ты бы видела!
– Правда? – притворно удивилась я, обнимая её за плечи. – Тогда мне точно придётся попробовать твой пирог в следующий раз. Ты большая молодец.
Ксения беззаботно кивнула, продолжая рассказывать о том, как они с бабушкой катали тесто, как долго выбирали самые спелые вишенки и как сладко пахла кухня, когда пирог был готов.
Пока дочка беззаботно рассказывала мне о том, как они с бабушкой пекли вишнёвый пирог, я невольно задумалась. Смотря на её сияющее лицо, полное радости и детской искренности, я почувствовала, как внутри всё сжалось от острой боли и грусти.
Ксюша заслуживала самого лучшего – она заслуживала полноценную, крепкую семью, где есть и мама, и папа, где её любят и защищают.
– "Я должна сохранить семью ради неё," – подумала я, чувствуя, как эта мысль, словно неотвратимая истина, всё крепче закрепляется в моём сознании. Что бы ни происходило между мной и Александром, как бы тяжело и горько мне ни было, Ксения не должна страдать из-за наших проблем. Я не могла лишить её отца, не могла позволить, чтобы она росла в неполной семье, задавая вопросы, на которые я не смогу дать ответов. Пусть это будет трудно, пусть мне придётся проглотить свою гордость и подавить обиду, но я должна попробовать сохранить семью ради неё.
Я попыталась утешить себя, убеждая, что, может быть, нужно просто научиться принимать всё таким, какое оно есть.
– "Нужно взять себя в руки," – думала я, глядя на Ксюшу, на ее милые розовые щеки, голубые ясные глаза и открытую улыбку. – "Просто надо пить успокоительные и жить дальше," – решила я для себя, словно эта мысль могла как-то унять тот беспокойный вихрь внутри меня.
Если я научусь не реагировать на вспышки Александра, на его грубость и постоянное отсутствие, то, возможно, смогу сохранить хотя бы иллюзию семьи, той самой, ради которой я столько раз прощала и закрывала глаза на боль.
– "Ради Ксюши," – напомнила я себе, уже не в первый раз за этот вечер. Всё ради неё.
Глава 5
С утра я, как обычно, отвела Ксению в детский сад, поцеловала её на прощание и отправилась на работу. Смена прошла без особых происшествий – я уже привыкла к своим обязанностям и чувствовала себя увереннее.
К обеду, когда я собиралась уходить, Дмитрий меня остановил.
– Алёна, у меня для вас предложение, – сказал он, протягивая небольшую карту. – Мы предоставляем своим сотрудникам бесплатный дневной абонемент в наш спортзал. Если захотите воспользоваться – милости просим.