Развод. (не) наша дочь

Черно Адалин

— Какой?

— Один из десяти человек, — усмехается. — Женщины предпочитают терпеть и молчать. А кто-то поддается уговорам мужа. Других просто подкупают.

— И вы решили, что я сделаю так же?

— Нет, почему же? Вы можете быть той одной из десяти женщин. Но я не стану браться за ваше дело. Все, кто связался с Беспаловым, давно решились карьеры, так что… извините.

— Но что же мне делать? — бросаю в сердцах.

— Обратитесь к государству. Может, вам выделят адвоката. Им уже нечего терять, можно и с Беспаловым

потягаться.

Мужчина встает из-за стола, с сожалением улыбается и уходит, не прося его проводить. Встречу мы назначили у меня дома. Я попросила приехать, сославшись на то, что мне не с кем оставить ребенка. На деле же я думала, что здесь у меня будет шанс уговорить адвоката.

— Черт! — швыряю чашку в раковину.

Та ударяется о ребро, падает на пол и разлетается на сотни мелких осколков. На звон приходит Наталья. Смотрит на пол, хмурится, а затем усаживает меня за стол, берет веник и убирает все, а затем проходится влажной тряпкой по плитке.

На удивление, мы с ней неплохо ладим. Она тихая, практически незаметная, да и готовит неплохо. Мне очень жаль, что ее жизнь сложилась не так, как она, возможно, мечтала. И я бы хотела, чтобы Давид помирился с ней, но это вряд ли возможно, учитывая, что он не приезжал к матери больше десяти лет. Я не ожидала такого услышать. Не думала, что все настолько запущено, но судя по всему мать он ненавидит сильнее, чем я думала.

— Почему ты ему ничего не скажешь? — неожиданно спрашивает Наталья.

Я хмурюсь, непонимающе смотрю на нее.

— Давиду. Скажи ему, что не можешь найти адвоката.

С тех пор, как он уехал, мы не общались. Он не звонил, да и я тоже. И что теперь? Звонить, потому что мне нужна помощь?

— Я звонила ему, — неожиданно говорит Наталья. — Но от меня он, ожидаемо не берет трубку.

— Наверное, знает, что у нас ничего страшного не происходит, вот и не отвечает. Но если ты ему не позвонишь, то произойдет. Муж твой обберет тебя до нитки и оставит без трусов. Еще и Нику заберет. Теперь-то это возможно. Отцам теперь детей тоже отдают.

Я ждала, что Наталья расскажет что-то еще, но она смолчала. Поджав губы, отвернулась, а затем и вовсе вышла из кухни, оставляя меня наедине. Позвонить ее сыну я, конечно, могу, но теперь как-то неприятно это делать. Я словно… забыла о нем и вспомнила только тогда, когда понадобилась помощь. По крайней мере, так это будет выглядеть со стороны. Не стану же я, в конце концов, объяснять Давиду, что думала о нем, но… ждала, что позвонит он?

Меня отвлекает звонок телефона. На экране — незнакомый номер. Отвечаю, хоть и хочется сбросить оттого, что я уверена — ничего хорошего не услышу.

— Анастасия Дмитриевна, звоним подтвердить ваш прием к нашему специалисту Бурденко сегодня на шесть вечера. Вы будете?

— Да-да, будем.

Несмотря на то, что я уверена подтверждаю встречу, я вовсе не уверена, что она состоится. Да и истории болезни у меня нет. Я

практически ничего не знаю, но хочу затащить Наталью к доктору. Если хоть что-то можно сделать, я должна попытаться в благодарность за воспитание Ники. Тогда и… сейчас. Ведь как бы я с одной стороны не относилась к Наталье в самом начале, а она стала незаменимой помощницей для меня. Всегда добра к Нике, на подхвате, готовая в любую секунду за ней присмотреть. Наверное, в будущем я бы хотела, чтобы она осталась рядом с Никой. Дочке нужна бабушка, а матери у меня нет, так что…

Пока думаю, как все-таки отвезти Наталью, а перед этим еще и найти ее историю болезни, приезжает сестра. С Милкой мы договорились встретиться у меня дома, чтобы не тянуть куда-то Нику. Она сегодня гуляла с соседской девочкой несколько часов, а в рекомендациях доктора было не перетруждаться.

— О-о-о, какое кислое лицо, — замечает Милка, присаживаясь напротив. — Снова Назар?

Конечно, она все знает. До мельчайших подробностей я ей рассказала положение вещей и ни капли не жалею. Она мой самый близкий человек. Мама, сестра, подруга. И я для нее точно так же.

— Нет.

— Удивительно даже.

Я вкратце рассказываю ей о проблеме Натальи. Несколько минут Милка слушает, а затем просит меня подождать и уже минут через десять стоит с папкой в руках.

— Что это? — спрашиваю почему-то шепотом.

— Как что? История болезни.

— Но где ты ее взяла? — все так же шепотом, только теперь еще и воровато оглядываясь, словно Наталья сейчас выскочет где-то из-за угла и все узнает.

— Где взяла, там больше нет. Давай, собирай свою сверковь и поехали.

— Она мне не свекровь.

— Ой, долго ли…

— Мила!

— Что Мила? Могла бы уже захомутать мужика и замуж выйти. Ты вообще знаешь, кто такой этот Давид?

— А что, должна?

— Эх, Настя! — толкает меня в бок и отбирает папку. — Отнесу в машину и вернусь. Ты уверена, что Ника останется со мной?

— Уверена.

— Жаль.

Я смеюсь. Несмотря на то, что Милка и Ника довольно неплохо поладили, сестре немного неудобно возиться с моей дочерью. Она словно ее боится, хотя ничего страшного в этом нет. Просто для нее Ника диковинка. И ее можно понять. Я довольно долго привыкала к тому, что дочери у меня не было, а теперь есть. Взрослая, уже состоявшаяся, со своим характером и мыслями.

— Наталья, простите, — зову ее. — Я могу вас попросить съездить со мной кое-куда?

— А куда? И Ника что?

— С Никой моя сестра побудет, а мы с вами прокатимся.

Вижу, что идея ей не нравится и мысленно зажимаю кулачки, чтобы она согласилась. Хочется подарить ей возможность и показать, что есть еще люди, которым она не безразлична. Да, это не ее дочь и не ее сын, хотя я думаю, что если бы Давид общался с матерью, то успел бы ее узнать лучше и понять, но мы с Никой тоже, надеюсь, подходим.