Развод. Пленница (не) бывшего

– Ты где сегодня была? – голос мужа заставляет меня вздрагивать каждый раз, когда его тон не сулит мне ничего хорошего.

– В институте, – лепечу я, сжимаясь под его холодным взглядом.

– Я был в институте, – его глаза зло сужаются. – Тебя там не было.

– Мы с Лизой заходили в кафе, – я уже не рада, что поддалась на уговоры подруги и пошла с ней выпить кофе и просто потрепаться.

– Я тебе уже не раз говорил, чтобы ты не общалась с этой шалавой, – он приближается

ко мне, и сердце уходит в пятки. – Ты плохо меня понимаешь? Придется тебя снова воспитывать. Твоя мать тебя плохо воспитала, так придется мне этим озаботиться.

Он расстегивает ремень и вытягивает из шлеек брюк. Я отхожу, с ужасом наблюдая за его руками.

– Раздевайся, – рявкает он, похлопывая ремнем по руке. – Быстро.

– Демьян, не надо, – шепчу одними губами, продолжая отступать пока не натыкаюсь на диван. – Пожалуйста, не надо.

– Ты очень непослушная, а меня это бесит, – муж хватает меня за футболку и одним движением рвет ее. – А еще я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не носила эти вульгарные вещи.

– Но у нас в институте все так ходят, – мой голос дрожит, а я пытаюсь удержать остатки одежды, прижимая ее к себе.

– Больше ты не будешь ходить в свою шарашкину контору, – тихо говорит он, наклоняясь к моему лицу. – Руки опустила.

Я смотрю затравленно в его глаза и опускаю руки. Обрывки футболки летят на пол, а меня начинает колотить от страха перед предстоящей экзекуцией.

Еще один его выпад и на пол летит уже юбка, потом бюстгальтер, трусики.

Демьян хватает меня за волосы и поворачивает к себе спиной. Он надавливает на затылок, и я падаю животом на спинку дивана. Крепкая рука придавливает меня, и тут же ягодицы обжигает боль.

Я пытаюсь вырваться из его хватки, но моя бессильная борьба только еще больше злит его. Он смеется презрительно, наслаждаясь моим страданием. Острый жгучий болевой удар заставляет меня зажмуриться от боли. Я закусываю губу, чтобы не закричать и не доставить ему еще больше удовольствия.

– Никуда не денешься, малышка, – глухо произносит он, наклоняясь ближе ко мне. – Будешь слушаться.

Моя паника нарастает с каждым ударом. А у меня всплывают воспоминания.

Три месяца назад

– Леся, ты просто не представляешь, как нам повезло, – глаза мамы горят каким-то сумасшедшим блеском. – Такой человек обратил на тебя внимание. Я даже представить себе не могла, что на тебя посмотрит хоть кто-то порядочный.

– Мам, о чем ты? – весь этот разговор происходит после того, как к нам домой пришел самый известный бизнесмен нашего города Демьян Демьянович Фролов. – Он же мне в отцы годится.

– И что? – мать смотрит на меня удивленно. – Лучше перед своими сосунками ноги раздвигать?

– Ты сошла с ума. Какие сосунки? – у меня просто нет слов, чтобы выразить свои эмоции. – Я же, кроме

института и дома, нигде не бываю. Только в этом проклятом конкурсе поучаствовала, и то только потому, что ты настаивала.

– Вот видишь, и правильно, что настаивала, – мать поглаживает пухлый конверт, который оставил ей Фролов, покидая нашу квартиру. – Молодец, что послушалась. Теперь за такого человека замуж пойдешь.

– Я не пойду, – знаю, что никогда не могла ей противостоять, но сейчас я просто в ужасе от нарисовавшейся перспективы.

– Ты снова со мной споришь. Мать лучше знает, что для ее ребенка лучше, – она поднимается со стула и направляется в другую комнату, прихватив деньги. – Будешь меня слушаться и все у тебя будет хорошо.

Сейчас

Демьян отбрасывает ремень и проводит рукой по горящим огнем ягодицам. Каждое его прикосновение отдается тупой болью.

– Запомни, ты никто, и зовут тебя никак, – говорит он, сжимая мою грудь. – Ты будешь носить, что я сказал. Ходить туда, куда я разрешаю, и ни с кем не общаться из прошлой жизни, – его палец проникает между моих складочек и надавливает на клитор. – Ты меня услышала?

Я молча киваю, закусив губу так, что во рту сразу чувствую металлический привкус. Его палец начинает потирать клитор, и мои половые губки увеличиваются, набухают, а внизу живота скручивается тугая спираль желания. Ненавижу свое тело за эту слабость, но против природы не попрешь. И снова перед глазами возникает прошлое.

Два месяца назад

Брачная церемония выглядит так, как на картине Пукирева “Неравный брак”. Я с грустным лицом, и мой жених, довольный от осознания того, что получил еще одну игрушку, которая ему приглянулась.

Я не помню ни саму церемонию, ни празднование в ресторане, в который никого из моих близких и друзей не пустили. Вот так и просидела китайским болванчиком весь вечер за столом.

– Ты сегодня опозорила меня, – пощечина обжигает щеку, как только мы с новоиспеченным мужем переступаем порог его дома. – Все спрашивали, почему ты такая грустная, – он хватает меня за подбородок и смотрит в глаза. – Тебе, что было, лень улыбнуться нашим гостям?

– Твои гостям, – поправляю его я. – Моих гостей просто не пустили.

– О чем ты говоришь, малышка, – усмехается Демьян. – Ты, что думала, что весь этот сброд, который я терпел во Дворце бракосочетаний, я захочу увидеть здесь? Запомни, теперь я для тебя царь и бог, а ты вошь. Захочу – раздавлю, захочу – выгоню.

Его губы впиваются в мои, причиняя боль. Он отходит от меня, наливает в стакан виски и садится на кровать, разглядывая меня, словно я действительно какое-то насекомое.

– Подойди сюда, – он похлопывает по покрывалу, приглашая меня присесть рядом.