Развод. Предателей не прощают!
Шрифт:
– Замолчи! – рявкает он.
И только теперь я осознаю, во что ввязалась.
Да он в таком состоянии запросто тюкнет меня чем-нибудь тяжёлым по голове и выбросит труп в ближайшей лесополосе!
– Замолчи, Аня! Мне осточертело с тобой препираться! – Витя хватает меня за предплечье. Тащит к входной двери.
Упираюсь ногами, хватаюсь свободной рукой за стены.
– Ты не имеешь права! – Пытаюсь вырваться, но Витя в разы сильней меня.
– Вон отсюда! – Рычит он, выталкивая меня за порог, как
Холодный дождь обрушивается на меня, я спотыкаюсь и лишь чудом удерживаюсь на ногах.
Дверь захлопывается перед моим лицом с оглушительным стуком.
Маша!
Внутри всё леденеет от ужаса!
– Витя, открой! – Стучу кулаками и ногами. – Открой, слышишь?! Отдай мне Машу!
Дверь резко распахивается, Витя молча бросает в мои руки дочь и снова запирается.
Я сжимаю Машу в объятиях, пытаясь успокоить. Обращаюсь внутрь себя, чтобы найти опору.
Куда идти? Что делать? У меня нет с собой ни денег, ни телефона! Черт!
Довыделывалась, Аня?!
Я стою под холодным проливным дождём, не веря, что это всё случилось на самом деле.
– Мамочка, почему папа кричал? – Спрашивает Маша. В глазах её застыло искреннее непонимание. – Я хочу домой. Мне холодно.
– Всё будет хорошо, малышка, – шепчу я, прижимая её к себе и кутая в полы домашнего кардигана. – Мама всё решит. Мама всё исправит.
Я всегда справлялась. Справлюсь и сейчас.
Бегло осматриваю улицу: в доме напротив горит свет. Значит, нас сосед Егор у себя.
Мы не общались никогда, но вряд ли он откажет мне в просьбе вызвать такси.
Бегу через дорогу, жму звонок на воротах. Они почти сразу открываются, а на крыльцо дома выходит Егор. Из-за его ног с любопытством выглядывает мордашка Матвея.
– Анна, это вы? – Щурится Егор, стараясь разглядеть моё лицо через стену дождя. – Входите скорей.
Он делает шаг в сторону, приглашая нас в дом.
Его удивлённый взгляд бегает по мокрым волосам Маши, с которых стекают дождевые капли; по моему лицу, на котором застыло выражение полнейшего шока. И кажется, он моментально понимает, что происходит.
– М-мне нужен те-тел-лефон, – дрожа от холода, выдавливаю я слова.
Егор отрицательно качает головой.
– Вам нужно переодеться в сухое и попить горячего чая. Проходите.
– Н-нет, вы не пон-нимаете, я…
– Вам нужно где-то остановиться, верно?
– Да.
– Вам есть, куда идти?
Если честно, некуда мне идти.
К Ольге можно, но у неё семеро по лавкам.
Тройняшки и она с мужем в хоть и достаточно просторной, но всё же двушке. Конечно, Оля примет меня, подруга всё же. Но я прекрасно понимаю, что создам множество неудобств её семье своим присутствием.
– Анна, вы нас не стесните. Матвей, покажешь нашим гостям свою комнату?
– Ага! – С готовностью кивает его сынишка, протягивая
– Идите с ним, выберете в шкафу Матвея что-нибудь для вашей Маши. А я пока сделаю вам чай, идёт?
– Но мне…
– Прочь неловкость. Когда вы немного придёте в себя, мы решим остальные вопросы. Договорились?
Выдавливаю из себя слабую улыбку.
Кажется, эта кошмарная карусель на мгновение останавливается.
Глава 7
Анна.
Сижу на диване в тёплой гостиной.
Здесь очень уютно: тёплый свет ламп, мягкие кресла и длинные, во всю стену, стеллажи, на которых пестрят корешки книг. По комнате расплывается аромат крепкого чая с мёдом.
На мне махровый халат, который велик на несколько размеров. От него приятно пахнет мужским парфюмом.
Скручиваю волосы в жгут, выжимая из них воду на полотенце.
В углу мягкого ковра играют дети: Матвей показывает Маше свои игрушки. Она сосредоточенно слушает его, теребя в руках маленькую пластиковую фигурку, а он с гордостью рассказывает ей про каждого своего солдатика и машинку. На Машином наивном детском личике наконец расцветает искренняя улыбка.
Егор, сидящий напротив в кресле, осторожно переводит взгляд с меня на Машу и обратно. В его глазах – сочувствие и тревога.
Я понимаю, что он хочет узнать подробности, и, наверное, даже имеет на это право. Ведь мы с дочкой сидим в его доме, потому что наш папа выгнал нас на улицу.
Вышвырнул под дождь, словно мешки с мусором, ненужный хлам.
Что ж, освободил себе пространство для новой жизни, как и обещал.
Избавился от нас, как от старых тумбочек, которым на замену нашёл что-то более привлекательное.
– Анна, а вы…
– Егор, спасибо вам… – начинаем мы говорить одновременно, и так же одновременно и смущённо смолкаем.
– Нет, не стоит благодарностей.
– Вы так выручили нас. Даже не представляю, что бы я делала без вашей помощи. Скакала бы по соседям с ребёнком на руках, наверное.
– Да бросьте! – Пожимает он плечами.
А глаза у него такие тёплые. Человечные.
И взгляд очень добрый и обволакивающий.
– Я рад, что оказался рядом, – улыбается Егор. – Тем более прекрасно понимаю, как вам сейчас нелегко.
– Нелегко? – Горькая усмешка вырывается из меня. – Это мягко сказано. Меня словно через мясорубку пропустили. Поверить не могу… Мой муж в считанные дни стал совершенно другим человеком. Я больше не знаю его. Абсолютно. А знала ли когда-то?
Я вздыхаю, не зная, что ещё сказать.
Рассказывать практически незнакомому человеку о своей беде – это нормально?
Но в то же время я чувствую, что больше держать это в себе не могу. Внутри слишком много боли, которая никак не находит выхода.