Развод. Со мной так нельзя

Борн Амелия

– Пап, подожди, – попросила Даша, когда Алексей развернулся и почти покинул квартиру.

Как будто понял, что здесь ему окончательно нечего делать, и даже в просьбе побыть с Люсей, если бы она прозвучала, Ковалеву будет отказано.

Я вопросительно взглянула на дочь: остаться мне, или, наоборот, уйти, чтобы им не мешать? Они ведь так и не общались толком с момента, когда Даша, совершенно заслуженно для Леши, затаила на него обиду. И сейчас, когда дочь обратилась к Ковалеву, в ее просьбе уже крылось гораздо больше эмоций, чем в том, что она выказывала по отношению к отцу за последнее время.

–

Да? – спросил Леша, впиваясь взглядом в личико Даши, что была, кажется, гораздо мудрее, чем положено быть людям даже в сорок лет, не то что в десять.

– Отвезешь меня в театр послезавтра? Мы со школой едем, ты меня часто на машине довозил… – сказала она и запнулась.

– Конечно, отвезу! – тут же с жаром откликнулся Алексей.

Он вдруг ринулся к дочери, схватил ту в охапку и, всхлипнув, прижал ошарашенную Дашку к себе.

– Прости меня… простите, прошу… Я ужасно поступил, я так раскаиваюсь… – забормотал он.

Ковалев вздрогнул всем телом и замер, наша дочь смотрела на меня поверх его плеча, а в глазах ее плескалась растерянность. Она лишь похлопывала Лешу по спине и молчала. Наконец, когда он отпустил ее, Даша сказала:

– Пойду к Люси… Отнесу подарок. И пап… – пробормотала она, – у нас с тобой мир, а как там у вас с с мамой – решать только ей. Но я в любом случае на ее стороне.

Дарья удалилась, сжимая в ладони принесенных Ковалевым зайцев. Я стояла и боролась с ураганом чувств, которые бушевали внутри. Нет, сожаления, что все случилось именно так, у меня не было. И может, в итоге, все случилось даже к лучшему. Ведь действительно во фразе: «Больше, чем измен, я боюсь не узнать об изменах», крылся огромный смысл, который я поняла на собственной шкуре. Ковалев уже не заслуживал той любви, которую я готова была дарить ему, как жена. Но как мать его детей, как я надеялась, буду занимать для этого человека особое место всегда.

– У нас получились прекрасные дочери, Ковалев, – улыбнулась я и, подойдя к двери, открыла ее, давая понять Леше, что ему пора.

Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, и прежде, чем уйти, ответил:

– Спасибо тебе за них. В этом исключительно твоя заслуга.

Когда Леша вышел, я заперла за ним дверь и, попросив Дашку, чтобы она была начеку и открыла бабушке и дедушке, направилась к Морозову.

– Ну что, долечиваем ногу? А то у меня много дел еще, хочу побыть с родными, – сказала ему, обозначая границы нашего общения на сегодня.

Он кивнул и, немного кривовато улыбнувшись, согласился:

– Долечиваем. И спасибо тебе, Арина. За все.

Эпилог

– Папа! Папа!

Алексей замер на несколько секунд и тряхнул головой. Да нет, показалось. Прошел еще несколько метров по берегу и снова услышал:

– Папа!

Даша и Люси дома, с Ариной. В последний раз бывшая жена отпускала их с ним пару месяцев назад, так что в этот раз он улетел в гордом одиночестве. На мгновение возникло совершенно идиотское предположение, что Арина и девочки решили сделать ему сюрприз, вот и прибыли следом… Надежда на это была такой глупой, но такой нужной, что Ковалев даже на мгновение в это поверил.

За прошедшие два года, которые миновали со дня, когда они с женой развелись, он все еще не терял веры

в то, что сможет вернуть семью. Арина не торопилась замуж снова, увлеклась открытием собственного дела, которое смогла организовать после их развода. Но и его к себе не подпускала, как ни старался. Максимум, что она сделала – позволила ему быть отцом для Люси и Даши. Таким, каким это было возможно в сложившихся обстоятельствах. И Ковалев этот шанс не упускал.

Он все же обернулся, его сердце пропустило удар. В паре метров от Леши стоял и хмуро смотрел на него мальчишка. В котором он не без труда, но все же узнал… Антона. Взгляд тут же метнулся дальше вдоль линии берега, нашел Нину. Ковалев едва сдержался, чтобы не развернуться и не сбежать куда подальше, пока она торопливо шла к ним.

Он молча дождался ее приближения, а когда она отправила сына погулять, сложил руки на груди. Что это за новости, когда чужой ребенок звал его отцом? Антошка помнил о том, что два года назад они чуть не стали семьей? Или это сейчас Нина, заметив Алексея, науськала сына?

– Привет, – поздоровалась она, пока Ковалев всматривался в черты ее лица.

Она очень изменилась за прошедшее время. Стала не такой холеной и ухоженной, лицо чуть оплыло, а взгляд потух.

– А я думала, что мне показалось… А потом Антон сказал «папа» и к тебе побежал. Я даже не думала, что он все еще тебя помнит, тем более, так, – затараторила Нина. – А мы вот тут… гуляем. Ты тоже где-то рядом остановился?

Ковалев инстинктивно замотал головой. Он не врал – и впрямь жил совершенно в другом месте, а сюда приехал просто так. Говорили, что здесь самые красивые закаты.

– А я сейчас одна… с Фоминым мы расстались… Он меня ославил на весь мой город, – продолжила Нина.

Она сжала челюсти, ее лицо превратилось в хищное и некрасивое. И как раньше, глядя на нее, Леша умудрялся думать, что привлекательнее женщины не встречал?

– Так что теперь я… совершенно свободна.

Нина посмотрела на него выжидательно и, как ему показалось, с затаенной алчной надеждой. Она облизнула губы – то ли пересохли, то ли просто хотела таким образом показать, что вновь готова на многое.

– Я вас не знаю, извините, – вдруг ответил Ковалев, немало удивляя даже самого себя.

И, быстро развернувшись, ушел размашистым шагом.

Екнуло ли у него что-то в сердце, когда увидел Нину? Глупым было бы врать себе, что нет. Только это была всего лишь ностальгия по прошлому. В том числе, по себе самому. Там он был влюбленным и окрыленным, там он был совсем другим…

Но на этом все! Больше ему не нужны ни Нина, ни Антон, ни отношения, в которых раньше Алексей нуждался, как в кислороде.

В одну реку войти дважды было нельзя… Жаль только, что эта простая истина как нельзя лучше подходила еще и его отношениям с бывшей женой.

Но он сотворил это со своей жизнью сам.

Ему и отвечать.

***

– Знаешь, что я тебе скажу, сестра? – задумчиво глядя на Игоря, спросила меня Виолетка.

Она поцеживала вино из бокала, расположившись на перилах террасы. Здесь мы с нею устроились, чтобы встретить прекрасный ранний августовский вечер. Тот, который словно прощался с нами, напоминая о знойном лете, что стремительно катилось за горизонт.