Развод. Ты меня предал
Шрифт:
Замираю, когда чувствую в животе мягкий, но решительный толчок.
— Что? Ади? — глаза Матвея вспыхивают беспокойством.
Я хватаю его руку и прижимаю к животу. Новый толчок, и его глаза округляются. Зрачки расширяются.
— Здоровается, — мое сердце учащает бег.
— А тебе не больно? — с тревожным восторгом спрашивает Матвей и боится выдохнуть.
— Нет, не больно, — я улыбаюсь. — Очень странное ощущение, но не больно.
Матвей опускается на колени и прикладывает ухо к животу:
— Привет.
Новый
— Это папа.
Пропускаю волосы Матвея сквозь пальцы, вслушиваясь в чириканье птиц. Возможно, наши души прошли множество перерождений и вновь встретились, чтобы опять прожить жизнь вместе.
— Тебе очень повезло, — шепчет Матвей, — у тебя такая красивая мама.
— Да и папа тоже ничего, — смеюсь я.
— Короче, мы тут такие оба красивые очень ждем тебя, — его голос полон нежности и любви. — И уже тебя очень любим. Слышишь?
Новый толчок, и Матвей поднимает глаза:
— Мне было сказано, что нас тоже любят.
— Да ты что?
— Без вариантов.
Встает, притягивает меня к себе и хрипло шепчет:
— Люблю тебя. Как же я тебя люблю.
— Как? — хитро спрашиваю я, желая сладких подробностей.
— Бесконечно, Ади.
Тянется поцеловать, и из кустов выныривает Ия:
— Вот вы где!
В глазах Матвея пробегает легкое раздражение.
— Я там вам кофе сварила, — Оправляет футболку и встряхивает волосами, переступая через сухую узловатую корягу. — Зову. Зову, а вы молчите.
— Мы пораньше проснулись, и не стали тебя будить.
— Заглядываю в палатку, а вас нет, — собирает волосы в хвост. — Я аж испугалась. Вдруг медведь утащил?
— Какой тут может быть медведь, Ия? — снисходительно спрашивает Матвей. — Белки, максимум.
— Как там наша красотка, — Ия подплывает ко мне, касается живота и воркует. — Как ты, милая?
— А, может, мальчик, — поправляю запутанные волосы на затылке.
— Девочка, — Ия подмигивает мне и решительно шагает к воде. — Будет девочка, — оглядывается, — точно я тебе говорю. Я же уже говорила, что я из потомственных ведьм.
— Прекрати.
Смеется и стягивает футболку:
— Искупаемся?
Мне нравится цвет ее бикини. Бирюзовый. Яркий такой в предрассветной серости.
— Я, пожалуй, пас, — ежусь. — Вода холодная.
— Ты тоже струсишь? — переводит взгляд на Матвея. — Давай! Взбодримся!
— Струшу, — спокойно отвечает Матвей, зевает и шагает прочь, утягивая меня за собой. — За кофе спасибо, конечно, но мы сейчас на ромашке сидим.
— Какой ты зануда, Матвей.
Оглядываюсь и слабо улыбаюсь Ие, которая закатывает глаза, скидывая на мелкий влажный песок тонкие хлопковые штаны:
— Скучные вы.
— А мы тебя и не звали.
— Матвей, — шепчу я. — Ты чего?
— И ты за этого буку замуж вышла, — Ия со смехом бежит в воду, поднимая
Матвей уводит меня в лес.
— Она хорошая, — говорю я. — Громкая, конечно.
— И наглая, — недовольно цыкает.
— Но без дурных помыслов.
***
Выныриваю из воспоминаний. Сижу среди разбросанных учебников, и слышу надтреснутый шепот Лили, которая стоит у окна:
— Уехал.
— Хочешь какао? — мертвым голосом спрашиваю я.
— Нет.
— Я его все равно приготовлю, — встаю, сжимая переносицу. — Ты его любишь.
Молчит, и я выхожу из комнаты. На несколько минут приваливаюсь к стене и спускаюсь на первый этаж. Мне надо себя чем-то занять, чтобы отвлечься, а то мне кажется, что любой мой выдох может окончиться смертью.
Какао выходит у меня лишь с третьей попытки. Испортила два пакета молока и три упаковки какао-порошка.
Разливаю ароматный шоколадно-молочный напиток по кружками, и на кухню входит Лиля. Лица не видно из-за капюшона.
— Я звонила папе.
Отставляю ковшик с остатками какао на деревянную доску.
— И он не отвечает… мам… — всхлипывает, — а вдруг что-то случилось?
Глава 9. Главное - пережить эту ночь
— Бери этот, — Ия указывает пальчиком на оранжевый купальник.
— Не слишком ли вызывающе?
— В этом и смысл, — выхватывает из моих рук яркое бикини и плывет к стойке, — мы берем этот.
— И белый тоже берем! — семеню за Ией.
Консультантка с милой вежливой улыбкой аккуратно заворачивает купальники в тонкую бумагу, и я украдкой шепчу Ие на ухо:
— У меня планы на этот отпуск.
— Какие? — разворачивается ко мне.
— Я готова ко второму…
Ия непонимающе вскидывает бровь:
— Речь о смелых экспериментах? Вы решили с Матвеем…
— Нет! — охаю я и краснею. — Малыша хочу! Ия! Ты чего!
Она приподнимает бровь выше:
— Малыша?
Блин, наверное, не стоило ей говорить, ведь она уже не первый год по врачам бегает, но если не с ней поделиться своим волнением, то с кем тогда?
— Наконец-то! — ее лицо озаряется улыбкой, и она притягивает меня к себе, чтобы обнять. — Долго же ты готовилась, Ада. Ты уже как минимум с тремя должна была быть.
А мы хотели с Матвеем встать на ноги. Я — профессионально подняться, он — расширить фирму. И только вот на днях мы с ним сели и поговорили, что мы опять готовы нырнуть в пеленки, крики и бессонные ночи. Вместе, как это было с Лилей.
— Я так счастлива за вас, — Ия вглядывается в мои глаза. — И как же я опять хочу увидеть Матвея всклокоченным, сонным и с орущим дитем на руках.
— Я тоже, — смеюсь я.
***
— Мам, — Лиля трет нос. — Или он к ней поехал?
— Садись, — придвигаю кружку с какао к краю стола.