Развод
Шрифт:
– Точно не вспомню… больше десяти лет точно. Одиннадцать, может быть, двенадцать. – он достал пачку сигарет из кармана, но вертел её, не решаясь закурить и задымить всё прямо здесь. – Я тогда ещё учился в университете, пока меня не выперли за хулиганство. Я всегда был бэд бой.
– Йесон хулиганил с тобой вместе? – издалека закинула я удочку.
– Кто?! Он? Не смеши, - Джиён достал одну сигарету и убрал пачку в карман. – Хотя он пару раз участвовал в драках, но потому что заступался за кого-нибудь. Инициатором же всех безобразий выступал я. Нет, мы больше сошлись на серьёзных вопросах. Он мечтал построить финансовую
– И по бабам, наверное, вместе таскались по молодости? – я затаила дыхание, предвкушая главное разоблачение. Сейчас-то мне хотя бы намекнут на количество бессчетных любовниц моего мужа в прошлом.
– Ну… если честно в такого рода походах я с Йесоном никогда не бывал. К тому же, я познакомился с ним, когда он ещё был женат первый раз. – достав зажигалку, Джиён закрутил её в другой руке. – Такая коза эта его бывшая была, терпеть её не мог. Ты мне больше нравишься. Особенно если на самом деле ему не изменяешь.
– Нет, и не собираюсь. Я и о том, что с тобой решила поехать абы куда жалела в пути, но уговаривала себя ради помощи Донуну не останавливаться… - итак, отвратительная и порочная бывшая всё-таки правда?
– Если бы знать сразу, что это очередные интриги Йесона! Я не подозревала в нем такой радикальной заботы о ближних своих.
– Его экстремальные способы часто удивляют. – согласился Джиён. Да-да, например, застрелить его, чтобы простить, исчезать, чтобы его полюбили. Любую радость он ставит за стену испытания, заранее желая расплачиваться за заготовленное счастье, а не влезая в долги судьбе. – Он резкий и жестокий человек, но не со своими. Не помню, чтобы он отказал когда-нибудь кому-нибудь в помощи, если его просили.
– Добрый Йесон. – произнесла я почти по слогам, будто уча иностранные слова. Звучит как «черное белое» или «холодное горячее».
– Ха, да уж, добрый!
– о чем-то ещё вспомнил Джиён, мотнув головой. Я приготовилась спросить, а почему же нет, но остановилась. Хватит. Сколько ещё я буду лезть туда, куда меня не просят? И ладно бы просто не просили. Йесон дал понять, что ему не приятны такие воспоминания. Если он хочет быть для меня каким-то, то почему я не позволяю исполняться его желанию? Почему я думаю, что есть какой-то другой Йесон помимо того, которого я люблю и знаю? Разве я сама всегда веду себя так, как хочу? Отношения и семейная жизнь это часто терпение, труд и уступки. Опять же, когда мне хочется поорать или повредничать, я часто сдерживаюсь и беру себя в руки. Это не значит, что я скрываю себя настоящую – это говорит о том, что я хочу быть для Йесона лучше, и постепенно такой и становлюсь. Он, уверена, точно так же меняется в течение всей нашей совместной жизни, каким бы ни был до неё.
Уединение ползущих мыслей в наших головах было беспардонно прервано требовательным стуком в дверь, отделяющую прихожую с лестницей от коридора, ведущего в каюты.
– Джиён, открой немедленно! – раздался голос моего супруга за ней и я вздрогнула.
Появление
Хозяин яхты встал на ноги, не медля дошел до конца коридора и, повернув ключ, отодвинул запоры. Йесон не внесся, но вошел столь решительно, что мы с Джиёном невольно прижались к стенкам, расчищая пространство для этого флагманского корабля. Он обошел друга и встал между мной и им, мельком покосившись на того
– Благодарю. – произнес Йесон и, взяв их у товарища, нервно закурил. Красный огонек обозначил накал страстей в его душе, которые, в отличие от этого табака, погорев, вовсе не превратятся в пепел.
– Ты же не куришь! – сдержала я порыв своей руки, хотевшей забрать у него сигарету и потушить. Почему-то подумалось, что если её протянуть, то она рискует быть откушенной.
– Обычно – нет, - пожал он плечами, прищурив глаза и впившись в мои. Белая трубочка бумаги с начинкой из табака иссякла за две тяжки, наполнив воздух дымом и его никотиновым запахом.
– Мы тут познакомились случайно… - смело и не оправдываясь, но не очень ловко начал Джиён, наблюдая, как нежданный гость сжал ещё тлеющий окурок в кулаке, не найдя вокруг пепельницы. Я поморщилась, будто обожгла свою ладонь и подступила к Йесону. – У тебя замечательная жена. Хоть и вредная.
– Я тоже обратил на это внимание. – метнул в меня топор войны муж едким словом. Надежда на то, что он понял: ничего не было в его отсутствие и об измене не идет и речи – оправдывалась. Просто ему нужно было прийти в себя, провожая в последний путь самые терзающие подозрения.
– Вся в тебя – невыносимая. – проворчала я с улыбкой на губах ему в лицо.
– Невыносимая, я тебя вынесу отсюда, если ты не уйдешь со мной немедленно.
– А ты думал, я тут жить собираюсь остаться? – хмыкнув, я обошла его и двинулась к выходу, протянув руку Джиёну. – Спасибо за гостеприимство, я рада была познакомиться.
– Взаимно. – пожав мою ладонь, блеснул глазами тот. Что-то в них с жалостью шепнуло на короткий миг, что в других обстоятельствах, при другом раскладе, в другой жизни он бы закончил эту ночь по-другому. Но видение тут же растаяло. Я поспешила отвернуться и пошла к лестнице, чувствуя спиной, что меня подпирает Йесон, словно выдавливая с яхты. Если бы я задержалась, возможно, он бы одолел какими-нибудь нелицеприятными остротами Джиёна, но раз я спешно покидала помещение, то и ему не оставалось ничего, как следовать за мной.
Нагнав меня на краю борта, он подал мне руку, чтобы я оперлась о неё, перепрыгивая на пристань, но я сделала вид, что не заметила его жеста, и справилась сама. Супруг засунул руки в карманы и зашагал рядом по длинному причалу, вокруг которого уже оживал день, суетился обслуживающий судна персонал и появлялись владельцы. Морской соленый запах щекотал ноздри, дразня миражами курортных романов и всего того, зачем любители приключений приезжают на отдых и от чего я только что ушла, осознанно и не раскаиваясь в упущенном шансе.
– Госпожа Ким, вы охренели! – не выдержал Йесон, злясь.
– А ты не охренел делать вид, что избавляешься от Донуна, когда пытаешься ему помочь? Зачем было обманывать меня и доводить до сумасшествия?!
– Меня бесит ваше вечное уединение! – приостановился он, чтобы убедиться, что я осознаю всю глубину трагедии.
– Можно было просто сказать об этом!
– Я говорил, что мне это не нравится, но тебе всё равно! Наглядная демонстрация, надеюсь, справится лучше слов.