Разводимся! Моя на тридцать дней
Шрифт:
– М-м? А… – растерянно хлопает ресницами, а сама с опаской косится на свекровь. Если честно, мне начинает надоедать их молчаливая перестрелка взглядами. Пока они не поубивали друг друга, аккуратно подталкиваю Ксюшу к дверям.
– Иди. Пожалуйста, без глупостей, – добавляю чуть слышно, чтобы до окружающих не долетело. – Я скоро, – мягко целую ее в пылающую щеку.
– Ла-адно, – тихо тянет она. – До свидания, Нина Евгеньевна, – виновато шепчет ей.
Разворачивается, цокает каблуками и красиво, грациозно плывет по залу ресторана,
– Как же… А я куда? С кем? – заикается Глеб, провожая Ксюшу прищуренными глазами, которые хочется выколоть, чтобы никогда больше не смотрел так на мою жену.
– Ты же хотел помочь, дружище, – хлопаю его по спине. – Нину Евгеньевну доставь к врачу или по адресу, который она назовет, – подаю маме руку. – Все еще плохо?
– Плохо. Или ты думаешь, я лгу? – принимает мою ладонь, медленно поднимаясь с места. – Значит, вот так, сын? Что бы сказал твой отец, если был бы жив…
– Не начинай, – строго осекаю ее.
Когда дело касается покойного папы, я становлюсь сам не свой. Тоскую дико, и эта грусть выливается в ярость. Я до последнего вздоха за него боролся, но не удержал. Когда теряешь нечто по-настоящему важное, не жалко ни сил, ни средств. Но никакие деньги не помогли.
– Прости, я тоже скучаю, – мама берет меня под локоть и, держась, молча следует за мной на улицу.
Верю. Ей действительно не хватает заботы мужа, и она ищет ее во мне. От нас обоих будто кусок оторвали. Наживо, с мясом.
Скучает. Иначе нельзя. Так сильно и беззаветно, как любил отец, мало кто умеет. Даже я не дотягиваю. Он боготворил мать, надышаться ей не мог, ни на кого больше не смотрел, никогда не изменял. Их отношения всегда были для меня эталоном, но свои я не могу выстроить по такому же образу и подобию. Хрень получается, и я, признаться, устал бороться за нас. Потому что воевать приходится друг с другом, и это самое сложное.
Бросаю взгляд на парковку, нахожу свою машину, на секунду останавливаюсь. В салоне горит свет, а на переднем сиденье нетерпеливо ерзает темный силуэт. Почувствовав меня, Ксюша оглядывается.
– Глеб, звони, если что, – инструктирую друга, помогая матери устроится в его автомобиле. Он не в восторге от пассажирки, но мне плевать. Сам вызвался. – Если деньги нужны будут, скажешь потом, сколько. Я Ксюшу домой подброшу – и сразу к вам в больницу.
– Понял, без проблем, – выжимает из себя со скрипом. – Ты не задерживайся только, – произносит с мольбой.
Пожимаю ему руку, наблюдаю, как он обходит капот и обреченно падает в водительское кресло. Слышу приглушенный, требовательный голос матери: «Быстро не езжай. И аккуратнее на поворотах и по кочкам. Меня укачивает». Посмеиваясь, сажусь за руль.
– Извини. Не знаю, что на меня нашло, – выпаливает Ксюша еще до того, как я успеваю захлопнуть дверь.
Передает мне брелок, и я касаюсь
– Я же предлагал тебе пропустить эту встречу, – отмечаю тем же тоном, каким она обычно отчитывает меня, если сделаю что-то не так. Жена не отвечает, лишь часто пыхтит, и от ее дыхания запотевает боковое окно. – Что на этот раз, Ксюш? Рассказывай.
Глава 8
Ксюша медлит, собирается с духом и мыслями, зажимается, будто я злобный тиран и систематически давлю на нее. Рисует пальчиком круги на стекле, играет на моих нервах. Несмотря ни на что, внешне я держусь спокойно, а Ксюшу это раздражает. Она лихорадочно покачивает ножкой. Однако упрямо молчит. В момент, когда я готов разозлиться, она поворачивается ко мне:
– Мэт, а где ты был днем? – спрашивает неожиданно, путая все карты и толкая беседу в другое, нехорошее для нас двоих русло. – Почему Глеб не в курсе?
– Я не отчитываюсь перед ним о каждом своем шаге, – произношу спокойно и управляю автомобилем максимально аккуратно, в то время как внутри все клокочет.
– Передо мной тоже? – не отступает Ксюша.
Зря настаивает. Правда ей не понравится.
– В филиале, – вру, концентрируясь на дороге. Неприятно это делать, но так будет лучше. – Там сейчас много дел. Готовимся к открытию, ничего не успеваем, – разбавляю ложь реальной информацией.
– Да, помню, ты рассказывал. А та женщина, что звонила утром с несохраненного номера, новенькая сотрудница? – проходится по мне вязким карамельным рентгеном. – Я ее не знаю?
– Не знаешь, – коротко отрезав, сигналю впереди застрявшему автомобилю.
– У меня нет причин сомневаться в тебе? – с тревогой шепчет Ксюша.
– Нет. Разве я когда-нибудь давал тебе повод не доверять мне? – это уже говорю ей в глаза. Четко и прямо.
– Раньше нет, – пожимает плечами и втягивает губку изнутри.
– С моей стороны ничего не изменилось. А с твоей – слишком много подозрений, – выгибаю бровь.
– Беспочвенных? – зеркалит мою мимику.
– Как обычно, – усмехаюсь и, остановившись перед светофором, соскальзываю ладонью с коробки передач на Ксюшино бедро, ласково поглаживаю, спускаюсь к разрезу юбки. – Неужели тебя мать так накрутила? Не хотел я этой встречи, но ты…
– Сама во всем виновата. Не продолжай, – цокает и закатывает глаза. – Что касается Нины Евгеньевны, то она не сказала ничего нового. Я по-прежнему недостойна тебя, не в состоянии родить ей внуков, а ты в конце концов заведешь себе любовницу.