Развратные Тайны

Райт Сюзанна

— Расскажи о себе.

Ник отлично различил этот обманчиво-дружелюбный тон. Он и сам использовал его с веб-дизайнером.

— Я не прошу разрешения быть парой вашей дочери. Я уже ее пара. Мы заявили права друг на друга. Если ты спрашиваешь меня не потому, что хочешь меня узнать, то я рад буду ответить.

Стоун улыбнулся, отчего Шайя напряглась.

— Я пытался разузнать о тебе за твоей спиной. — Его тон был ровным и спокойным. — Но никто ничего не смог рассказать. Почему?

Ник не

ответил, а лишь улыбнулся.

— Если у тебя больше связей и союзников, чем у меня — а у меня их не мало — ты должен был завоевать преданность многих людей. Все, что мне действительно интересно знать, это то, что ты завоевал преданность моей дочери, и планируешь ли ты дать ей то же самое взамен.

— Я всегда был предан Шайе.

— А я ему, — сказала Шайя отцу, прислонившись к Нику.

— Ты веришь, что он это заслуживает? — искренне задал вопрос Стоун.

Шайя кивнула.

— Он причинил мне боль, но у него были причины не заявлять на меня права — весьма хорошие. Все сложно.

— С парами всегда так, — вздохнув, проворчал Стоун.

Ник заметил веселую улыбку на лице своей пары и хмуро посмотрел на нее.

— А что насчет тебя, Тарин? — спросил Стоун — Если и есть тот, кто вступится за Шайю, как я — и, конечно же, Ник — сказал он так покровительственно, что Маркус подавился от смеха, — так это ты. Он достоин ее?

— Никто не достоин Шайи, — фыркнула Тарин. — Но она права — у него были причины не ставить на ней метку. И Ник доказывал снова и снова, что она превыше всего. И если тебе станет от этого лучше, то Ник полностью под ее каблуком.

Ник хмуро посмотрел на блондинку.

— Я не «под каблуком».

— Конечно, нет, — успокаивала Шайя Ника, гладя его по руке, — ты просто хорошо поддаешься тренировке. — Она засмеялась над его тихим рычанием. Повернувшись к отцу, Шайя сказала: — Хотела тебе сказать, у меня собеседование на должность посредника. Если я получу…

— Ты получишь, — заверил Ник.

— Это значит, что мне придется много путешествовать. Может быть, я даже побываю в тех местах, о которых ты мне рассказывал, когда я была маленькой.

Когда Стоун взял Шайю за руку, то улыбка на его лице была самой искренней. Он коротко кивнул Нику, что можно было расценить как «сейчас я тебя принимаю». Конечно, прием оказался не самым теплым, но этого хватило, чтобы поднять Шайе настроение. А потом Габриэль взяла и все испортила.

— Путешествовать? Ты ничему не научилась, глядя на мои отношения с твоим отцом? Пара не может быть разделена на долгое время. — Она бросила взгляд в сторону Ника. — Ты скоро узнаешь то, что я чувствую всю свою жизнь.

— Я собираюсь ездить с Шайей, — ответил ей Ник, едва сдержавшись, чтобы не огрызнуться на женщину. — Куда едет она, туда и я.

— Хорошая идея, — сказал

Стоун.

Габриэль резко развернулась к своей паре и прошипела.

— Ты никогда не брал меня с собой.

— Я не мог взять тебя в зону боевых действий, несмотря на то, что в то время мне казалось это хорошей идеей. Тогда бы ты узнала, что такое страдания на самом деле. И возможно, ты бы перестала быть такой эгоистичной и обратила внимание на нашу дочь.

От возмущения у Габриэль перехватило дыхание, но это не помешало оскалиться на Шайю.

— Трудно уделять внимание неблагодарной, невнимательной…

— Достаточно, — спокойной, но с властью в голосе сказал Ник. Глаза Габриэль расширились. — Никто не смеет так разговаривать с моей парой. Даже ее мать. Хотя я и не должен приказывать ее матери, что не стоит делать.

— Ты не знаешь, что значит все это для меня, — заявила Габриэль. — Ты не знаешь, как это тяжело потерять одного ребенка, а потом обнаружить, что другой ребенок — эгоистичный и…

— Еще одно оскорбление, — прорычал Ник? — и ты уйдешь.

Шайя потерлась подбородком об его плечо, надеясь, что так она успокоит Ника.

— Я никогда ничего не просила у тебя, мама. Но сейчас я прошу… если ты не можешь быть счастлива за меня, если ты не можешь быть частью моей жизни, не пытаясь обидеть при этом меня, то тогда лучше оставь меня в покое.

— Пытаюсь обидеть тебя? — повторила Габриэль недоверчивым тоном, но Ник был в курсе, что женщина поняла, что имела в виду Шайя.

— Ты переложила свою вину на Шайю.

— Прости? — вытаращилась Габриэль на Ника.

— Ты была убита горем, когда умерла твоя дочь, будучи в утробе… конечно же, это нормально для любой матери. Ты чувствовала ответственность, чувствовала себя виноватой. Но ты не смогла справиться с тяжестью вины, поэтому переложила ее на Шайю. И она несла ее всю свою жизнь, а ты ей позволяла. Много раз ты оставляла ее одну в доме… ты делала это потому, что твоя пара поступал с тобой так, оставлял одну. Ты хотела, чтобы кто-то другой страдал. Всю свою жизнь ты бежала от боли, сбрасывая ее на Шайю. Но больше такого не будет. Как она и сказала, если ты не можешь стать частью ее жизни, не обидев при этом, то оставь Шайю в покое.

Габриэль фыркнула и посмотрела на супруга, ожидая, что тот ее защитит. Но он ничего не сделала. Ник знал, что Стоун не защитил ее не потому, что боялся его — что было более вероятно — а потому, что Ник оказался прав и что Шайя заслуживает гораздо большего, чем смогла дать ей Габриэль.

— Ну, так что? — уверенно спросила Шайя.

Габриэль отвела взгляд, сосредоточившись на пятне на стене. Целую минуту она сидела и молчала.

— Когда ваша церемония соединения?

— Через пару дней.