Развратный муж
Шрифт:
Все перестало существовать. Только она и её сладкий рот.
— Да, — осторожно подаюсь бедрами вперед, сжимая волосы сильнее.
— Глеб, — отстраняется.
— Женщина, верни свой рот на место!
— Посмотри на меня, — просит, и мне приходится открыть глаза.
Её взгляд возбужден, соски стоят, губы покрасневшие и влажные.
— Трахни меня в рот, — жарко, слишком жарко.
— Повтори.
— Хочу чтобы ты трахнул меня в рот, — повторяет дерзко.
Не знаю, как я нахожу силы не кончить на самые охрененные
Накручиваю кудри на кулак и ухмыляюсь.
— Готовься поработать ртом, сучка, — глаза Рыжей вспыхивают моментально.
Плохая Плюша, любит жестко.
Я точно самый удачливый сукин сын.
Что происходило дальше, превзошло все мои самые грязные фантазии.
Глава 19
София
— Хватит сиять, глаза болят, — бурчу, когда мы рассаживаемся на места в самолете.
— Не могу, вижу твой рот и… — моя ладошка успевает накрыть губы Глебушки, прежде чем он продолжит.
— Даже не думай, — яростно шепчу, поглядывая на стюардессу.
Глебушка проводит языком по ладони, от чего по телу прокатывается дрожь.
— Глеб Викторович, София Андреевна, не желаете кофе?
— Нет, — отвечает Глеб, смотря мне в глаза и продолжая целовать ладонь. — Не беспокойте нас, если нужно, мы вас вызовем.
— Хорошо, — сдержано отвечает и исчезает, оставляя меня наедине с озабоченным мужем.
— Даже не рассчитывай на минет во время полета, — прищуриваю глаза, в тайне желая такого исхода.
Моё тело неумолимо, и, кажется, такими темпами я превращусь в нимфоманку.
— Мне льстит, что ты думаешь, что у меня ещё остались силы после бессонной ночи, — улыбается. — Но я бы хотел попросить перерыв на двухчасовой сон. Хотя ты даже не представляешь, как я хочу трахнуть твой ротик.
— Сон — это хорошо, — проговариваю, быстро поднявшись с сиденья и заглушая внутри легкое разочарование.
Стыдно признаться самой себе, что я получаю чуть ли не больше удовольствия, когда ласкаю его. Вкус власти над ним кружит голову и вызывает мгновенное привыкание.
— Ещё ни разу не был так вымотан сексом, — проговаривает Глебушка, падая на кровать.
— Это плохо? — спрашиваю и с удобством устраиваюсь рядом.
— Шутишь? Я везунчик, — устало улыбается, прожигая меня взглядом сквозь ресницы.
— Мне повезло намного больше, — улыбаюсь, проводя подушечками пальцев по щеке Глеба.
Муж закрывает глаза, и на его лице четко прослеживается наслаждение от моих прикосновений.
— Когда влюблен, секс другой, — неожиданно произносит, открывая глаза.
— И в чем отличие? — закусываю губу.
— Во всём. Любое прикосновение, ласка, приносят в миллион раз больше удовольствия и эмоций. Сложно объяснить, не выставляя себя влюбленным идиотом.
— Мне нравится, когда ты влюблённый идиот, — мои губы растягиваются в глупейшую улыбку.
— Однажды я спорил
— Мне уже не нравится начало, — перебила Глеба, коготки ревности царапнули в груди.
— Я с ней не спал. Она женщина моих знакомых.
— Подожди, знакомых? — приподнимаю бровь.
— Да, у них тройной союз. Не делай поспешных выводов. Женщина не выглядела распущенной, наоборот, всячески отнекивалась от моего внимания. Так, что-то я не то говорю. Не злись. Я хотел тебе рассказать о том, что мы с ней спорили на тему любви. Я выставил себя полным кретином, уверяя, что секс без любви намного лучше. Я даже сравнил секс со спортом, в который играть лучше с холодной головой.
— Твоё мнение изменилось?
— Да, благодаря тебе, ягодка моя.
— Я уже ягодка? — улыбаюсь, мгновенно позабыв про женщину с сомнительными предпочтениями мужчин.
— Ничего не могу с собой поделать, — Глебушка, кажется, смутился. — Мне хочется проявлять нежность.
— Я тебя понимаю, и мне приятно.
— Ладно, давай спать, сил нет.
Почему меня переполняет уверенность, что никто и никогда не видел, насколько милым может быть этот несносный мужчина? Нет ничего прекраснее, чем муж, пытающийся скрыть переполняющие его чувства, уткнувшись в подушку.
Насколько он прекрасен, настолько же и греховно горяч.
Лежа с ним и наблюдая за тем, как постепенно его дыхание замедляется, а плечи расслабляются, почувствовала легкое недовольство. Перемена в наших отношениях разбудила во мне жадность, алчную и эгоистичную жадность во внимании Глеба. Я нуждалась в его насмешливом взгляде двадцать четыре на семь. Нуждалась в прикосновениях, пошлых и милых словечках, да даже по горячим спорам и невыносимым подколам.
Стараясь не вздыхать так огорченно, оставила Глебушку спать, а сама вернулась на свое место. Сделала это зря, но поняла только после пары чашек кофе, любезно предоставленных стюардессой. Розовый туман и сексуальный дурман, вызванный плохишом Глебушкой, развеялся. И меня накрыло. Мысли, которые упорно не могли пробить влюбленный щит в моем расплевавшемся мозгу, атаковали беспощадно. И все, о чем я старалась даже не вспоминать, так и норовило взорвать мою кудрявую голову. В результате, когда мы прибыли в мой город, где я провела два года в бегах, мой глаз нервно дергался, а пульс бешено стучал в ушах.
— Рыжая, скажи мне, зачем ты так себя накрутила? — приподнял бровь сонный Глеб.
— Я не накрутила, — нервно отозвалась, оглядываясь по сторонам аэропорта.
Почему мне кажется, что сейчас из любого угла может выскочить бывший жених с криками и обоснованными обвинениями в измене. Хотя, если разбираться, разве можно изменить с собственным мужем?
Кошмар!
Как женщины, изменявшие своим вторым половинам, справляются с таким стрессом? Так же можно превратиться в нервную истеричку с маниакальной боязнью быть пойманной на горяченьком?