Разящий меч
Шрифт:
Его худшие кошмары начинают сбываться, а противостояние с мерками длилось всего два дня. Если при каждом осложнении обстановки он будет так колебаться, перестраивая драгоценные резервы, то будет уже не в состоянии контролировать ситуацию, когда они действительно понадобятся.
— На данный момент все остаются на своих местах, — наконец сказал он, глядя на Рика.
— А как же Ганс?
Эндрю неопределенно пожал плечами и повернулся к вестовому:
— Пэт уже уехал в Суздаль?
— Пришла телеграмма,
— Хорошо. Передай сообщение генералу О’Дональду в Суздаль. Скажи, чтобы он послал одну дивизию из римских войск прикрыть позицию генерала Шудера на линии Потомака.
Быстро нацарапав сообщение, ординарец исчез.
Эндрю понимал, что лишает себя возможности воспользоваться резервом О'дональда в случае прорыва здесь.
— У нас просто нет столько солдат, чтобы удерживать оборону там.
Хотя сейчас он уже думал, что, куда бы ни направили удар мерки, солдат везде будет мало.
Он посмотрел вверх, и первая капля дождя упала ему на лоб.
— Господи, они идут!
Ганс смотрел в бинокль. С севера стремительно надвигалась стена плоти и стали, рев мерков перекрывал даже пушечную канонаду и стаккато мушкетов. Бастионы сто девять и сто десять были мгновенно уничтожены. Секунду или две ничего не происходило, потом за пару минут земляные стены оказались буквально устланы телами мертвых и раненых мерков. Форты превратились в гигантскую мясорубку. Линия обороны начала разваливаться, как карточный домик. Авангард врага атаковал сто восьмой бастион, окружив его с трех сторон — с запада, востока и севера. Он на мгновение почувствовал жалость к солдатам в форте — через пару минут они будут мертвы, но тем самым дадут им драгоценное время.
Ганс вышел из-за бастиона и кивнул Чарли Инграо — командующему резервной артиллерийской батареей.
Орудия, направленные дулами на север, стояли бок о бок. Справа на лесной просеке расположилась целая бригада — двадцать пять тысяч человек. Это было единственное, что они успели сделать — собрать все и всех с сотого бастиона, погрузить на резервные поезда и переправить сюда, оставив на защите фортов едва ли половину бригады.
— Сто восьмой пал, — тихо сказал Инграо, показывая на форт. В полумиле от них флаг новродского полка был сброшен с флагштока. Крохотные фигурки появились на стене, спустились и побежали, но их настигли враги, и вот на земле уже лежали свежие трупы.
Умен мерков продвигался вперед. Ганс похлопал лошадь по крупу. Офицеры рядом с ним тоже были верхом. Ганс оглянулся на русского паренька, который держал знамя:
— Боишься, сынок?
Юноша судорожно сглотнул, но отрицательно покачал головой.
— А я так боюсь до смерти, — прошептал Ганс.
— Григорий!
Здесь, сэр. — Молодой офицер подъехал к Гансу.
— Отправляйся на правый фланг и держи их на опушке
Он шлепнул лошадь юноши. Усмехнувшись, тот ускакал прочь.
Ганс снова устремил взгляд вперед.
Авангард мерков остановился на минуту, и он оглядел линию врага. Они теперь двигались не колоннами, а образовали клин, такое построение больше всего подходило для атаки.
Инграо прошел вдоль своих пушек и повернулся к солдатам:
— Картечью заряжай! Прицел восемьсот ярдов! Издалека донеслось протяжное многоголосное завывание. У Ганса по спине побежали мурашки. Мерки раскачивались назад и вперед, ритмично шагая по полю, звук нарастал, становился все громче и пронзительней.
— Батареи, огонь!
Рявкнули пушки, линия врага нарушилась. Мерки падали, но воинственный клич не утихал.
— Заряжай!
Вперед выехало несколько всадников, один из врагов приподнялся в стременах и взмахнул мечом. Трое следовавших за ним подняли красные штандарты и затем наклонили их параллельно земле.
Как будто движимые одной рукой, мерки двинулись вперед.
— Батареи, огонь! Враги падали.
— Заряжай!
Гром голосов теперь звучал отчетливее, слышно было, что мерки произносят одно слово:
— Вушка, Вушка!
Ганс почувствовал, что у него пересохло во рту. Карфагеняне говорили о Вушке Хуш — элитной гвардии орды мерков. Неужели это действительно он?
— Батареи, огонь!
Знаменосцы подняли штандарты, взмахнули ими, а потом наклонили назад под углом в сорок пять градусов. Наступающие перешли на медленный бег.
— Заряжай! — Вушка, Вушка!
Ганс яростно жевал табак. Он предложил плитку Чарли, тот отломил кусок и передал половину стоящему рядом сержанту.
— Батареи, огонь!
В линии врага появились бреши, но на место павших быстро вставали новые солдаты.
— Профессионалы, — заметил Чарли, взглянув на Ганса. — Знают, что делать, прямо как пехота мятежников. Это вам не тугары.
Знаменосцы снова взмахнули штандартами и поставили их вертикально.
— Вушка Хуш да гу мерки!
Мерки стали двигаться перебежками. Каждый ряд пробегал примерно пять ярдов и переходил на шаг.
— Батареи, заряжай картечью!
Ганс направил лошадь вдоль линии обороны.
— Спокойно, парни, так держать!
Туча картечи — тысячи чугунных шариков — вылетела из стволов пушек. Раздались ужасные крики.
— Батареи, стрельба картечью без команды!
— Готовьсь!
Две с половиной тысячи винтовок нацелились на врага.
— Вушка, Вушка!
Ганс посмотрел на знаменосца. Он стоял навытяжку рядом со знаменем, широко раскрыв глаза от ужаса и шепча молитву побелевшими губами.
Ганс вытащил карабин.
— Прицел триста ярдов!
Бойцы по всей линии установили прицелы.