Разящий меч
Шрифт:
Голод.
«Неопытный командир занимается тактикой, опытный — логистикой», — вспомнилось ему.
«В конце концов они переправятся через Нейпер. Мы умрем в Суздале. Винсент в Риме проживет немного дольше. Нам нужно время, драгоценное время». В голове крутилась какая-то мысль, которая не давала ему покоя с того времени, как он говорил с Юрием. Она так сильно тревожила Эндрю, что он ни с кем об этом не говорил. Где взять время?
Ему показалось, что Ганс смотрит на него, ожидая верного решения, как в первый раз
«Сынок, надо бы вывести парней отсюда», — сказал он тогда.
«Черт бы их всех побрал».
Калин обернулся к поезду. Эндрю как раз открыл дверь и вошел в вагон.
— Пожалуй, я пойду, ребятки, — сказал Калин, погладив по голове мальчишку-барабанщика и пожимая руку седобородому капитану, которого он помнил еще со времен службы у Ивора.
— Что с нами будет? — спросил молоденький солдатик, на щеках у которого начал пробиваться первый пушок.
— Ну, мы, конечно, победим, — с улыбкой ответил Калин. — Я вам это обещаю. Если же нет, то в следующий раз вы выберете в президенты кого-нибудь другого.
Люди грустно рассмеялись, и он направился к поезду.
Войдя в вагон, он понял, что прервал спор между Эндрю и Джоном.
Эндрю посмотрел на Калина.
— Пожалуй, ты был прав, черт возьми! — сказал он.
— В чем же?
— В том, что не отправил меня на пенсию. Калин улыбнулся, но ничего не ответил.
— Я пошлю тебя в Рим прямо сейчас, — заявил Эндрю. — Экспресс доставит тебя туда очень быстро. Думаю, Марк должен услышать это от тебя лично и дать свое согласие, прежде чем я объявлю новость во всеуслышание. Если он сделает, как я прошу, сразу возвращайся, желательно вместе с ним. Ты должен обернуться за два дня.
— Я теперь мальчик на побегушках? — спросил Калин с усмешкой. В голосе его слышалось согласие, хотя он даже не знал, о чем идет речь.
Эндрю рассказал о своих планах, не обращая внимания на фырканье Джона, который то и дело заявлял, что такое невозможно.
Калин посмотрел на Джона:
— Еще более невозможно поражение. А это единственная альтернатива. Так что готовьте этот ваш экспресс. Поеду передавать сообщение.
— Ты хочешь сказать, что тащил всю свою орду через эту щель?
Музта кивнул и посмотрел на рельсы, которые теперь были проложены вдоль расширенной лесной дороги.
— Первый умен проходил по пятьдесят миль в день, — сказал он. — Но потом дело застопорилось, дорога превратилась в непролазную грязь. Почти семь дней мои умены добирались до брода.
Грязь.
Джубади посмотрел вниз. Его лошадь стояла в грязи почти по колено. После того как здесь прошел первый умен, земля превратилась в жидкое месиво.
— А что будет с теми, кто идет позади нас? Музта улыбнулся и покачал головой:
— Нас было почти в три раза меньше, но все равно
— Я и не думал, что будет так трудно, — пробормотал Джубади.
— Мы не ожидали, что пойдут дожди, — буркнул Вука, глядя на ветки, которые только что бросили в грязь, чтобы пройти по ним. — Если бы было сухо, мы двигались бы намного быстрее.
Музта повернул лошадь и подъехал к железнодорожной насыпи.
«А они ускользнули», — подумал Джубади. Он надеялся покончить с ненавистным скотом на этой стороне реки, а потом пересечь ее безо всяких препятствий. Их спасли проклятые машины, которые двигаются по рельсам. Восемь тысяч голов скота — вполне достаточно, чтобы прокормить армию в течение четырех дней, а они ускользнули.
Верхушки деревьев покачивались от ветра, стряхивая с листьев мелкие капли. Никакие воздушные корабли в такую погоду летать не могут. Еще одна проблема. Они могли бы разбомбить пути и помешать скоту сбежать.
Невозможно что-нибудь планировать с этой погодой. Густой туман, неожиданный дождь, гроза — от них зависит поражение или победа.
Он не мог даже связаться с южным флангом, пока ехал тридцать миль по лесу, потом выходил к морю и поворачивал на север. Правда, со скотом это не так страшно — тот либо шел пешком, либо ехал по рельсам. Вот если бы это были бантаги или старые друзья тугары — он покосился на Музту, — то разделять армию таким образом значило бы накликать катастрофу.
Так тугары разбили мерков при Орки, заставив разделиться на три колонны.
Впереди клубился дым. Горело несколько деревянных домов, на боку валялся вагон со сломанным колесом. Несколько воинов уже копались в свежих могилах, вытаскивая оттуда тела.
Он поморщился. Отвратительно, но, с другой стороны, все-таки еда.
Музта натянул поводья, и Джубади тоже остановился, махнув остальным, чтобы продолжали путь. Вся кавалькада продефилировала мимо них: впереди золотые штандарты орды, за знаменосцами барабанщики, сигнальщики, шаманы, слуги, курьеры. Все они вязли в непролазной грязи и ругались.
Показались захваченные знамена скота. На них золотыми нитками были вышиты названия: «7-й Новродский», «44-й Суздальский», «15-й Кевский»; и перечислены сражения — осада Суздаля, освобождение Рима, битва Святого Станислава. Еще на одном — синем с полосами — флаге виднелись какие-то совсем неразборчивые буквы. Но в любом случае не стоило унижаться до того, чтобы разбирать надписи скота.
Музта оглянулся на Джубади, потом снова посмотрел на вытащенные из земли свежие трупы.
— В прошлую войну моим воинам пришлось идти по земле, оставленной скотом, и питаться трупами и сдохшими лошадьми, — сообщил Музта задумчиво.