Разыскивается миллионер без вредных привычек
Шрифт:
Я смотрела на неё, как зачарованная. Вот же наглая сучка! Была бы я такой, от меня Стасик точно бы не загулял, испугался бы. Опомнившись, я попыталась её с себя сбросить.
— Ты здесь гулянку устроила! Ребенок ночью ушёл! Один!
— Полиции будешь рассказывать и Егору, похитительница младенцев!
И хрюкнув на меня упала, ибо вышеозначенный младенец ударил её по голове цветочным горшком. Сверху осыпалась земля, лицо накрыл большой зелёный лист. Я смахнула его и поморщилась — субтильная нянька была очень тяжёлой.
— Теперь меня тоже посадят, — дрожащим
— Не дрейфь, — посоветовала я. — Говно не тонет… То есть, не слушай меня, или хотя бы папе не рассказывай. Ничего тетеньке не будет, вон лежит сопит. Но сидеть я тут с ней боюсь. Пошли отсюда а.
Побледневший со страху ребёнок кивнул. Всю дорогу до нищей Покровки он убеждал меня, что даст показания в мою пользу, признается, что сбежал сам. А удар нанёс из самозащиты. И не надо ничего на себя брать, ибо он мужчина, и должен отвечать за свои поступки…
— Но папа убьёт все равно, — констатировал он.
— Перед смертью не надышишься, — пожала плечами я. — Давай скорее, обедать уже давно пора.
После еды мой новый подопечный повеселел. Я отмывалась от земли в душе а он бегал по двору от Глафиры, которая умудрилась перелезть через мой забор. Его я тоже отмыла. Здесь, в многочисленных шкафах хранились много всякого, и поэтому я выдала ему свои старые шорты и футболку. Сначала правда, пришлось вынести спор на тему, насколько эти вещи девчачьи.
— На речку пошли, — велела я.
На речке поели снова, устроив пикник. Купаться ещё холодно, но по мелководью бегать самое то. Никитка смеялся над тем, что я совершенно не умею бросать камешки лягушкой, я делала вид, что обижаюсь. Из мальчика вышел неплохой учитель — скоро мой камешек перестал тонуть моментально, едва коснувшись воды.
Однако моё веселье с каждой минутой убывало — скоро идти сдаваться и эта мысль заставляла меня томиться и поглядывать на часы каждую минуту. У Никиты зазвонил телефон.
— Уже скоро совсем? А Рита тебе не звонила? Нет нет… все хорошо. Хорошо, пап, жду, — потом на меня посмотрел и признался: — Ни разу ещё так папу не боялся.
— Пойдём… сдаваться.
Шли мы медленно, понуро склонив головы, пиная камешки на обочине. Я думала, что Никита, пусть и получит, будет непременно прощен. А меня от тела отлучат, с гарантией, навечно, без всяких последних разов. От этой мысли горчило в горле и шагалось ещё медленнее.
Дошли мы все равно до обидного быстро. Домой заходить не стали, сели рядышком на крылечке. Я даже трусливо подумала, что могу сбежать, мой городской адрес Егор не знает… но продолжала сидеть на месте. Не оставлять же Никиту с этой неадекваткой, она на людей из-за углов прыгает.
Никита чиркал палочкой по плитке дорожной и выглядел весьма печально. Я придвинулась ближе, и чуть приобняла его за плечи. Думала, отодвинется, но он не стал. Так и сидели, ждали.
— Он тебя убивать не станет, — как смогла утешила я. — Он тебя любит.
А меня то не любит. Точно убьёт. Я была так взвинчена, что узнала даже двигатель его машины, глаза зажмурила
— Что… Это происходит? — слишком спокойно спросил Егор. — Никита, что за фигня на тебя надета?
— Двадцать лет назад это было очень модно, — обиделась я.
Лучше бы сразу орать начал. Я где-то вычитала, что крик это способ выплеснуть агрессию. Я очень даже не против, чтобы её выплескивали именно так, без рукоприкладства. За спиной распахнулась дверь — нянька выскочила. Стояла наверное, караулила.
— Она! — крикнула она и тыкнула в меня пальцем до наглядности. Палец мне хотелось сломать, но я стерпела. — Она вашего ребёнка похитила!
— Этого? — переспросил Егор и указал на Никитку. Тот смотрел в землю и всем видом демонстрировал смирение.
— Этого, — подтвердила няня. — Похитила!
— Ты пьянку устроила и от тебя ребёнок сбежал!
— Ко мне только друзья приехали, ненадолго и в дом не заходили!
— Я сам ушёл! — вставил Никита, но остался неуслышанным.
— Я тебя убью, — обещала мне няня.
Зря обещала. Я девочка хорошая, ни разу за последнее десятилетие не дравшаяся, но пожалуй, пора вспомнить, что в садике я была грозой всей группы. Мама говорила, что со мной даже на горшке сидеть рядом отказывались. Няня решила повторить финт и с визгом на меня бросилась. Я выставила подножку шагнув в сторону. Успела даже подумать, честно ли? Но долго думать не получилось, нянька упала, но и меня за собой свалила. В её волосы я вцепилась с невыразимым блаженством, вспомнила, и что за ребенком она не смотрела, и что слишком смотрела на его папу… Наслаждаться мешал только один момент — она мой хвост тоже захапала. Надо признаться, что это очень больно.
Мы катались по асфальту и визжали. Наверное, со стороны выглядели очень некрасиво, прощай моя репутация. Впрочем, нашу драку прервали очень быстро — Егор вытащил уже знакомый мне шланг, включил воду и окатил нас ею. Мы сидели напротив друг друга на земле и убирали с лица растрепанные волосы.
— Ты уволена, — сказал Егор няне, я возликовала. — В агентство я ещё позвоню. Тебе запрещаю подходить к моему ребёнку ближе, чем на сто метров. — тут я приуныла, это относилось ко мне. — А ты товарищ, идёшь со мной на разбор полётов, потом уже будем решать, как и за что тебя наказывать.
— Меня нельзя наказывать, у меня сегодня праздничный день! Последний звонок был!
— Ты один ходил?
— С Настей, — признался Никита.
Егор поднял меня с земли, причём не очень вежливо, а практически за шкирку, поставил на ноги. Газон был мокрым, я поскользнулась, и была вынуждена о него опереться. Егор пах. Не привычно гелем для душа, дорогой туалетной водой. От него солнцем пахло, потом даже. Странно, но запах мне нравился, хотелось даже полной грудью вдохнуть, если бы только не боялась, что убивать будет, так и сделала бы… Даже в животе горячо стало.