Разжигая пламя на снегу
Шрифт:
Спускаюсь. Макс в мокрой одежде сидит на диване в гостиной. Мокрые волосы, как обычно, небрежно растрепаны, лицо серьезно, эмоций не разобрать.
— Готова?
— Да.
— Тебя отвезти?
— Нет, я вызову такси.
Он протягивает мой телефон. Не веря в происходящее, беру его, включаю, он тут же разражается звуками смс, пришедших за это время. Дрожащими руками захожу в приложение, вбиваю адрес, здешний определяется автоматически. Мне пишут, что такси приедет через пять минут.
Не глядя на Градова, выхожу на улицу, даже не попрощавшись. Не могу представить, как
Все попытки водителя заговорить пресекаю парой односложных ответов. Отворачиваюсь к окну и, глядя на мелькающие мимо огоньки, погружаюсь в свои мысли.
Даже не верится, как все неожиданно закончилось, почему он меня отпустил? Пожалел, понял, что переборщил? В какой-то момент мне стало дико страшно, что он поверит в мою причастность, я так испугалась, что все внутри обдало льдом. Видеть Градова в гневе врагу не пожелаю. Бездумно выбежать на улицу получилось на инстинктах, сама от себя не ожидала. А потом эти его объятия, этот утешающий шепот, когда нес на руках. Что у него со мной за крайности?
Чувствую ли я облегчение? Нет. То ли от пережитых эмоций, то ли от того, что сейчас снова окунаться в эту историю и отвечать на вопросы дяди. Мне вообще не хочется никого ни видеть, ни слышать. Свой телефон я отключила, едва сев в такси, иначе посыплется град звонков всех, у кого я появилась в сети.
Открываю дверь своим ключом. В гостиной темно, а из кабинета просвечивается полоска яркого света.
Открываю дверь, дядя, что-то высматривающий на экране планшета, резко вскакивает и застывает. Я выгляжу не лучшим образом, его шок сменяется тревожным выражением.
— Здравствуй, дядя Сева.
— Лизонька! Девочка моя, — он кидается меня обнимать, сгребает крепко, почти душит — тебя отпустили?
— Да.
— Что он с тобой сделал? Ты сама не своя, — сокрушается он, отстраняется, рассматривает, все еще держа за плечи.
— Со мной все нормально, я просто попала под дождь, — отвечаю безжизненным голосом.
— Почему он тебя отпустил, чем ты добиралась, что произошло? — засыпает меня вопросами родственник.
— Дядя Сева, я очень хочу к себе. Прости, не в состоянии сегодня говорить. Давай завтра?
— Хорошо, иди отдыхай. Я рад, что ты дома. Я так рад! — гладит меня по-отечески по спине.
Киваю, отпрянув, и иду в свою комнату. Уже в дверях слышу:
— Лиза! — оборачиваюсь — Он тебя обижал? Только честно.
— Нет…
Уже в постели меня догоняет мысль о том, что Макс зашел на кухню злой после звонка. Кто это был, Башир? Как вообще родилась такая версия? И смог бы Макс причинить мне вред, если бы они на ней остановились?
Долго лежу, не в состоянии уснуть. Перебираю в голове фрагменты прошедших дней, ощущение, что в этом доме прошла целая жизнь. Я никогда за такое короткое время не испытывала такой гаммы эмоций — от страха и ненависти, до счастья и полета
Может, когда-то этот эпизод и станет прошлым, даже забудется. Скорее всего, так и случится, жизнь преподнесет новые эмоции, новых людей и новые планы. Но одно я знаю точно — Градова я не забуду никогда. Эту безрассудную страсть, этот порочный взгляд, силу и нежность в одном флаконе. Знаю, что было ошибкой утонуть в этом самообмане. Нельзя доверяться иллюзиям — за них всегда нужно расплачиваться. Вот и мне теперь жить с тем, что болит, но никому не видно.
***
За завтраком, выслушав историю родственника, мое душевное состояние приходит, прямо-таки, в упадок.
— Все деньги, что я скопил за жизнь, Андрей за последние несколько лет спустил практически полностью. Он даже начал выносить из дома Иринины драгоценности. Я постоянно гасил за него долги, а он снова влипал во всевозможные истории. Мы пытались его лечить принудительно, но забрали из лечебницы после попытки суицида. Жена кричала мне в истерике, пусть и такой, лишь бы живой. Даже после похорон мне пришлось отдавать большие суммы его долгов. Все, что осталось — не так уж и много, но и это Плотников сумел откусить, — заканчивает он свой рассказ.
А я прихожу просто в ярость.
— Кто вообще такой этот Плотников? Как он дошел до мысли украсть и подставить того, с кем столько лет работал?
— Двенадцать лет назад я спас ему жизнь, он попал в аварию на безлюдной трассе. Когда я привез его в ближайшую больницу, оказалось, что у него никого нет. Мне пришлось оплатить ему операцию. Около полугода он провел в инвалидном кресле, заново учился ходить. К тому времени мы довольно тесно стали общаться. Я чувствовал какую-то ответственность за него, даже не знаю, как объяснить. Он был благодарен. А потом у Андрея случились проблемы. Он познакомился в клубе с девочкой, угостил ее кокаином, а она принимала на тот момент препарат, несовместимый с наркотиком. Пока ее везли в больницу, она скончалась прямо в карете скорой помощи. Менты предложили замять дело на определенных условиях, я только потом понял почему. Плотников был у них под наблюдением все время, и я пришелся кстати. Он знает несколько языков, раньше работал темной лошадкой, связующим звеном между МВД и желающими решить свои вопросы. Незаконные, разумеется. Обрисовали схему ввоза валюты наличными, я работал с клиентами, принимал заказы, отвечал за все. А Плотников так и оставался невидимым. Но с ним никогда не было проблем, я просто не представляю, что его заставило так поступить.
— Где теперь найти такие деньги? Мы же можем его вечность искать. И счетчик включен, я правильно понимаю?
— Правильно… Я выставил на продажу дом, сниму все, что осталось на счетах. Но это не покроет всю сумму, около двадцати процентов придется где-то искать.
— Можем продать бабушкину квартиру.
— Нет, она не стоит больших денег. И она твоя, я не могу решать свои проблемы за твой счет. Но я что-нибудь придумаю. Главное, что ты вырвалась из рук этих варваров. Лиза, тебе нужно уехать, пока я не решу этот вопрос, спрятаться и переждать.