Реалити-шоу "Замок"
Шрифт:
Тарелка, стоявшая передо мною, наполнилась как по волшебству. Хрупкий большеглазый мальчишка, прошмыгнувший мимо меня, щедро плеснул вина в золотой кубок, украшенный драгоценными камнями. Как не странно, но подобные излишества — золото, камни — были только у меня. Остальные обходились глиняными да деревянными чарками.
— Господа и дамы, — вскочил на ноги староста (не, я не поняла, а почему такая дискриминация? Обычно ж наоборот говорят?), — сегодня нас почтила своим присутствием Хозяйка Замка, — (Мне вот интересно, я читала, что все эти крупные строения, как-то, но назывались, а у Замка, получается
Не знаю, как у кого, а у меня просто язык зачесался ляпнуть что-нибудь вроде «харашо сказал, да?» с типичным акцентом. Сдержалась, честно говоря с трудом, а для того, чтобы не сказать что-нибудь еще, такое же неподобающее, смело поднесла кубок к губам. Ну что, попробуем домашнего винца?
Как бы не так! За мгновение до того, как я успела сделать глоток, Ллевеллин перехватил мою руку и буквально выдернул бокал из рук. Не поняла?!
Рыцарь же, обогнув стул и став слева от меня, неспешно отхлебнул из моего кубка и, поставив его на стол, чуть слышно обронил, в ответ на недоумевающий взгляд старосты, сидевшего по правую руку от меня:
— Миледи не любит столь терпкие напитки.
Э… Не поняла?! Чего это он за меня распоряжается?!
Староста же, кажется, был готов к подобном отказу: выдавив какую-то излишне сладкую улыбку, он протянул:
— Надеюсь, кулинария миледи понравится больше.
Какая там была у них кулинария, я так и не выяснила. Ллевеллин, подцепив со стола двузубую серебряную вилку, раз за разом отталкивал мою руку, подцеплял с моей тарелки кусочки пищи и задумчиво сообщал:
— Миледи не любит столь пряное… Миледи не любит столь горькое… Миледи не любит столь…
Староста подставлял все новые и новые блюда, Ллевеллин меланхолично сообщал, почему я такого не люблю, а мне оставалось лишь провожать тарелки голодным взглядом. Устроить скандал, послать Рыцаря в болото и накинуться на продукты мне не позволяла, во-первых, бережно взращенная родителями вежливость (дальше по тексту следует два листа матерных выражений, так что… в общем, вы поняли), ну, а во-вторых…. Что «во-вторых», я еще не придумала.
Ночь давно вступила в свои права, на стенах домов загорелись чуть заметные огоньки — местный аналог то ли светлячков, то ли фонарей, — алые и золотые, синеватые и зеленые, собравшиеся в кучки и рассыпанные на огромных площадях. В любом случае, света они давали достаточно, чтоб я могла разглядеть, сколько всего вкусного лежит на столе, а мне и не достается!
Терпение мое лопнуло в тот момент, когда Ллевеллин в очередной раз послал местного главу далеко и надолго, надкусив аппетитно выглядящий (а пахнущий и того лучше!) пирожок и вернув его на блюдо, заявив при этом:
— Миледи не любит столь сладкое.
Резко вскочив на ноги, я стукнула по столу вилкой, которой так и не получилось воспользоваться, и мрачно сообщила:
— Миледи много чего не любит! А
Надеюсь, они предоставят мне комнату с кроватью? Или выгонят к чертовой бабушке, обратно в Замок, на ночь глядя?
Не выгнали. Староста почесал макушку и вздохнул:
— Позвольте, я покажу вам вашу комнату, миледи.
Ну-ну. А Ллевеллину предоставят отдельную или как?
Хотя, надо сказать, я сомневаюсь, что мне удастся выспаться. На голодный-то желудок…
ГЛАВА 15
СПАТЬ ПОРА, УСНУЛ БЫЧОК
Как не странно, но провожать меня непосредственно до комнаты староста отказался (гусары, молчать!). Завел в какой-то из множества однотипных домов, провел по темному коридору.
И что дальше?
Слава богу, Ллевеллин рядом стоит. Если что, буду кричать благим матом, отбиваться руками и ногами, и пусть этот Рыцарь выполняет свои непосредственные обязанности! В конце концов, он у нас защитник униженных, оскорбленных и обездоленных. И вообще, настоящий Робин Гуд. Кто скажет, что это не так, собственноручно забью ногами!
Гм, как-то странно все это звучит. Ну да ладно, и так сойдет!
К счастью, моим страшным опасениям сбыться было не суждено. Местный глава наконец справился с освещением, сунув Ллевеллину в руку горящую свечу и, мрачно буркнув что-то вроде «комната для миледи – там», ткнул пальцем в сторону едва заметной в царящей мгле лестницы. Сам же староста после столь поспешного заявления тут же слинял. М-да. Какие все культурные. Просто смотрю и радуюсь!
— Ну что, пошли? — тихо поинтересовалась я у Рыцаря. Есть хотелось дико. Примерно как в старом анекдоте: «Жрать хочется, аж переночевать негде!» Вот только заявить об этом напрямую Ллевеллину было как-то неудобно — кругом чужие люди. Ладно. Приедем в Замок, и там я ему уже расскажу все, что я о нем думаю!
— Как будет угодно, миледи! — хрипло сообщил Рыцарь и направился к лестнице.
Надо будет посоветовать ему что-нибудь от простуды. Вон уже как голос сел.
Фразу «пропусти вперед даму», мы, похоже, не знаем.
— Мы пропали! Боги, мы пропали! — невысокий полненький мужчина обессилено опустился на скамью. — Она ничего не попробовала, она все поняла!
— Адорьян, успокойся, — отмахнулся крепко сбитый парень в кожаной безрукавке, — она ж девчонка, что она могла понять? В ее-то возрасте?
— Нет, Имрус! — взвился староста. — Это ты ничего не понимаешь! Это не просто девчонка, это Хозяйка Замка! И она все поняла. Мы пропали.
— Да успокойся ты, — фыркнул парень. — Да, она ничего не попробовала, но этот Рыцарь…
— Что Рыцарь? Что Рыцарь??? Он бессмертен! Решено: выводи из деревни женщин и детей. Если уж кто и будет отвечать, так только мы.
До конца лестницы оставалось ступеньки две, не больше, когда Ллевеллин внезапно остановился.
— Что случилось? — осторожно поинтересовалась я.
— Н-ничего, миледи! — как-то судорожно выдохнул парень.