Реалити-шоу "Замок"
Шрифт:
Идти вперед сейчас бессмысленно: или в канаву провалюсь, или, того лучше, встречу какого-нибудь маньяка-грабителя. Доказывай потом, что просто так гуляла, дышала свежим воздухом.
Ничего. Подожду рассвета и дальше пойду. К Ллевеллину.
По всем канонам приключенческой литературы ждать рассвета полагалось не смыкая глаз, неотрывно наблюдая за медленно восходящим солнцем, окрашивающим небо на востоке в розовые тона. Я минут двадцать честно пыталась не заснуть. Потом еще минут пятнадцать щипала себя за руку в тщетной надежде, что хоть как-то смогу взбодриться. К исходу первого часа я заснула.
Проснулась,
То ли степь, то ли поле. Стога свежескошенного, еще зеленого, сена. То там, то здесь море жесткой стерни рассечено отдельными островками нескошенных цветов: алых огоньков маков и голубых озерец васильков, золотых солнышек полевых фиалок и фиолетовых мазков цикория. Впереди виднеется цепь то ли холмов, то ли курганов — кто разберет?
Это все, конечно, очень красиво, но мне-то что делать?
Идти вперед, разумеется. Сразу дорогу я, конечно, не сделаю, но будешь двигаться — и плиты постепенно лягут.
Я осторожно соскользнула со стога, огляделась. Оставаться на одном месте попросту нельзя. Под лежачий камень, конечно, вода не течет, но катящийся-то мхом не обрастает.
Я решительно направилась в сторону холмов. Хоть какой-то ориентир будет, не заблужусь.
Колючая стерня впивалась в тонкую щель между горловиной башмака и штаниной. Чуть великоватые ботинки натерли пятку. Головки цветов, ударяясь об ноги, осыпали брючины пыльцой. А я все шла вперед. Холмы, такие близкие с верхушки стогов, на деле оказались очень далеко.
С первым аборигеном я встретилась уже ближе к полудню. Крепко сбитый бородач в бурых одеждах неспешно косил траву. Похоже, на одном из созданных им стогов я и задремала. Коса неспешно сновала по траве, срезая колоски и соцветия. Проложенная меж высоких трав тропа шла прямо, затем, словно напоровшись на невидимую границу, заворачивала в сторону.
Интересно, и куда я на этот раз попала? Какое тут подходящее приветствие? Попробуем просто...
— Здравствуйте.
Можно, конечно, ляпнуть что-то вроде «Бог в помощь», но кто знает? Вдруг здесь многобожие? Или вообще каким-нибудь дэвам поклоняются?
Мужчина остановился, с интересом глянул на меня:
— И ты будь здорова, коль не шутишь, добрая соседка.
Что? Это как он меня обозвал? Я вроде поблизости от него не жила и даже не собиралась хибарку в соседнем квартале снимать: Вот только что-то большое и умное подсказывает мне, что мотать головой и кричать «ви таки дико обознались» не стоит. А то приголубит он меня своим инструментом по горлу, и доказывай потом, что ты не верблюд — на людей не кидаешься, не плюешься.
Пока я мучительно размышляла, как же поддержать диалог, косарь сам спас положение. Отложив в сторону косу, он шагнул ко мне (я испуганно шарахнулась в сторону) и добродушно поинтересовался:
— Ты, я вижу, издали шла. Не побрезгуешь, коль куском хлеба поделюсь, добрая соседушка?
Господи, да что ж он так к этому
— Отчего ж брезговать? — задумчиво протянула я, автоматически подстраиваясь под велеречивый тон собеседника.
Тот улыбнулся, и, как по волшебству, рядом с нами возник расстеленный по земле платок, на поверхности которого мгновенно нарисовались полкаравая хлеба и кувшин молока.
— Присаживайся, добрая соседка, раздели со мной хлеб.
Как мне это все надоело, пора, наверное, представиться. Хотя нет, сперва из вежливости надо узнать имя моего нового знакомого.
Я осторожно опустилась на землю, отщипнула небольшой кусочек от буханки и бросила крошку в рот. Лицо косаря, присевшего по другую сторону платка, мгновенно разгладилось. Нет, он и раньше не был особо злым или нервным, а теперь же вообще подобрел.
— А позволь еще вопрос задать, добрая соседка? Обращаться к тебе как стоит?
Ура, прогресс! Вот только мне кажется, имя Гелла здесь попросту не прокатит. Правда, Ангелина как-то тоже не але. Особенно если мой собеседник хоть чуть-чуть знает греческий. Будет потом вести какие-нибудь требовать, новости узнавать. А что я ему скажу? Ладно, пойдем по пути наименьшего сопротивления.
— Геллой зови меня.
Тут хоть никаких ассоциаций не будет.
Мужчина на мгновение прищурился, меряя меня задумчивым взглядом, а потом пожал плечами:
— Не хочешь подлинное имя называть — воля твоя. У жителей холмов свои тайны, и не смертным пытаться их открыть.
Что-то я, видно, пропустила... Вот так и признавайся честно и искренне. Еще и гномом каким-то обозвали. Больше ж под землей никто не живет, гномы одни.
Вот только неудобно получается. Он мое имя знает, а я его — нет.
Словно предупреждая мой вопрос, мужчина улыбнулся:
— Меня кличут Кендал ап Меуриг, добрая соседка, и мой дом — твой дом.
Да уж, странный дядечка, что ни говори. Нет, ну в самом деле, представьте, работаете вы себе, никого не трогаете, а тут подходит к вам некто незнакомый, и вы ему и поесть, и попить, и спать уложить. Да даже Бабка-ежка в добрых сказках так себя не вела!
С другой стороны, ну добрый он, так что в этом такого плохого?
Слово за слово цепляется. Разговор струится сам собой, и истории одна за другую тоже цепляются. Одно событие жизни переплетается с другим... Я сама не заметила, как ляпнула, что ищу Ллевеллина. Толком не рассказывала, как с ним встретилась, откуда узнала, а просто поведала, что поняла, как он мне нужен, и я обязательно его найду.
Мужчина улыбнулся. То ли пожалел, то ли поиздевался. Не поймешь ничего по его серьезному лицу. И вновь цепочка слов да разговоров. И история о войнах, раздирающих крошечное королевство Брейхааниор. О Дилвине ап Меуриге, возомнившем себя великим бардом, но ушедшем на службу к королю Элиседу ап Тюдор, забыв, что менестрелю нельзя брать в руки оружие. И вновь непонятно, то ли оправдывает Кендал своего брата, то ли, наоборот, ругает. Ничего не поймешь. В зеленых глазах — усмешка, перемешанная с тоской.