Реализация замысла
Шрифт:
Самолет опустился пониже, до предела уменьшил скорость и перешел на круговое движение. В борту открылся люк, из которого выглянуло хищное дуло автоматической 50 миллиметровой пушки.
Автоматика захватила безоружную цель и пушка выплюнула первую очередь. Началась вторая часть расстрела, осуществляемая более серьезным калибром. Пятидесяти миллиметровые снаряды легко проникали сквозь обгоревшую палубу и пронзали днище траулера. Американцы ничего не понимали. Рыболовный траулер, получивший десятки пробоин, упорно не хотел тонуть. Расстрел продолжался еще несколько минут. Наконец, терзаемый снарядами траулер вздрогнул, над поверхностью океана пронесся вздох и гордый, но беззащитный японский
Воды Тихого океана тихо всплеснули, сомкнувшись над Удачей Рыбака, траулером, который долго бороздил его безграничные просторы и, наконец, нашел последнее упокоение в его темных глубинах.
Американцы помогли Японии справиться с последствиями цунами. Расстреляли и утопили ее старый траулер. Ну что ж, каждая нация имеет свое представление о значении слова «помощь». У янки оно такое.
Только вот и японцы имеют свое, чрезвычайно отличное от других представление, о непрошеной помощи. Не стал исключением и данный случай. Спустя пару дней, американский посол, которого вежливо пригласили к японскому Премьер-министру, получил ноту, в которой сообщалось, что Япония в одностороннем порядке расторгает договор о базировании на островах седьмого американского флота. Кораблям предписывалось покинуть базы Йокосука и Сасэбо в срок до 1 мая 2012 года.
Понукаемый звонками и циркулярами из Вашингтона, посол еще несколько раз напрашивался на встречи с Премьер-министром Японии. Он обещал много, очень много. Японцы — это чрезвычайно интересная нация. Они не забыли такого понятия как честь. В вопросах, в которых затронута их честь, японцы могут быть, иногда, удивительно непреклонными. В этот раз решение было окончательным.
Таким образом, самый крупный из флотов передового базирования Соединенных Штатов враз лишился двух, своих наиболее значимых военных баз.
Четырнадцатая глава. Первый Страж
Ранним утром 12 апреля 2012 года в аэропорту Шереметьево готовился к вылету в Казахстан Суперджет. На табло данный рейс не фигурировал, продажа билетов на него не осуществлялась и регистрация пассажиров не проводилась.
Пассажиры этого рейса вообще не заходили в здание аэропорта. На летное поле их доставил небольшой микроавтобус с затемненными стеклами. После того как все десять пассажиров поднялись на борт и разместились в просторном салоне, лайнер вырулил на взлетно-посадочную полосу и, после короткого разбега, стремительно взмыл в небо.
В этот год зима долго сопротивлялась, удерживая свои позиции почти до середины календарной весны, и день Космонавтики стал первым по настоящему весенним днем. Самолет, быстро набирая высоту, летел на восток, и Солнце, оперативно выкатывающееся прямо ему навстречу из-за далекого горизонта, казалось теплым и невесомым мячиком, легко поднимающимся все выше и выше.
Георгий сидел на втором от окна месте 4-го ряда. Слева от него, около иллюминатора расположился Евгений Сергеевич: сосед по даче, проректор Ленинградского Политехнического университета, руководитель группы разработчиков лазера с термоядерной накачкой. Справа от Георгия, возле прохода сидел Алексей Архипович Леонов:
Георгию, да и всем остальным вовсе не обязательно было лететь в Казахстан. Они вполне успешно могли бы наблюдать старт из Центра управления полетами в подмосковном Королеве. Но, поскольку старт ракеты, выводящей на орбиту первого Стража, был приурочен к 51 годовщине первого полета человека в космос, он решил, что на космодроме в этот день должен присутствовать не только командующий космическими войсками, но и хоть несколько из тех людей, благодаря которым было создано изделие, выводимое на геосинхронную орбиту. Разумеется, они получали за свой труд заработную плату. Более того, она была вполне достойной. Но, не все можно измерить деньгами. Личное присутствие в этот день на космодроме и наблюдение за стартом воочию, значило для каждого из них неизмеримо больше чем какие-то деньги.
Разговоры шли, в основном, о практическом испытании работоспособности изделия, которое можно было провести только после выведения его на орбиту. Система изначально проектировалась для работы в условиях вакуума, и на земле ее испытаний не проводилось. Сложность проверки заключалась еще и в том, что по ее результатам никто за пределами СРГ не должен был догадаться, что именно русские запустили на орбиту. Официально — это навигационные спутники. Пусть янки подозревают, что там есть что-либо еще. На подозрениях далеко не уедешь. Пусть даже они будут уверены, что это разведывательные спутники. Главное, чтобы у них и мысли не возникло о том, что это оружие.
От общего перешли к частностям. Георгий даже не предполагал, что от варианта с переоборудованием Прогресса-М, ушли почти сразу. Конструкция получалась чересчур тяжелая для такого носителя как Протон и, одновременно, слишком мелкая, чтобы задействовать Энергию. В результате отказались от возвращаемого модуля, герметичности и обитаемости, за счет чего более чем вдвое облегчили конструкцию и обеспечили дополнительный резерв топлива для коррекционных двигателей.
За разговорами время пролетело незаметно. Выглянувшая в салон миловидная стюардесса извинилась, что прерывает беседу, и попросила всех пристегнуть ремни. Суперджет шел на посадку. Под крылом медленно проплывали стартовые комплексы и ангары Байконура.
Ракета-носитель Протон-М с разгонным блоком Бриз-М и 3,5 тонным Стражем, упрятанным под стандартным обтекателем, уже стоял на стартовом столе. Заканчивались последние приготовления к старту. Соседний комплекс готовили к проведению второго старта, который должен был состояться 14 апреля.
Георгий поздоровался с начальником космодрома и Генеральным директором Ракетно-космического центра имени Хруничева. Последний отвел Георгия в сторону и предложил немножко прогуляться, благо до пуска еще оставалось больше часа.