Реализация замысла
Шрифт:
— И кого же она понесет? — спросил начинающий что-то понимать Иванов. — Боевых пловцов?
— Молодец, — рассмеялся Шкиперец, — сам, наконец, сообразил. Вот поэтому ты теперь и командующий флотом, что стратегически мыслить умеешь. В общем, дела потом будешь принимать, время у тебя еще имеется. Поезжай сейчас в аэропорт, самолет тебя уже ждет, и лети в Петропавловск-Камчатский. Там завтра встретишь транспортник из Москвы. Главным там будет контр-адмирал из ГРУ. Задача тебе предстоит следующая: вывезти его с группой и оборудованием в океан на одном из эсминцев, которые ты привел сюда из Североморска, и оставить в резиновых лодках
Самолет начал снижение, заходя на посадку. — Ну что ж, — подумал командующий Тихоокеанским флотом, — будем обеспечивать второй этап операции. Что же это за пловцы такие, ради которых такой огород городить приходится?
Утром Денис Анатольевич лично прибыл в аэропорт, встретить транспортник. После того как самолет остановился, из распахнувшегося люка легко спрыгнул на бетонку высокий стройный контр-адмирал в полевой форме. Издалека ему никто не дал бы пятидесяти с лишком лет. Но, при ближайшем рассмотрении его волевого, загорелого и обветренного лица, мудрых усталых глаз и припорошившей короткие черные волосы седины, ему можно было дать и все шестьдесят.
Адмиралы поздоровались, Иванов дал отмашку и к самолету подкатил тентованный КАМАЗ. Из люка транспортника спрыгнули 8 крепких мужчин в возрасте от 25 до 40 лет, одетых в комбинезоны без знаков различия, и споро покидали в кузов объемные брезентовые тюки.
Один из мужчин сел в кабину, а остальные, защелкнув крепления заднего борта, попрыгали в кузов. Иванов пригласил контр-адмирала в свою машину и скомандовал водителю трогаться. КАМАЗ двинулся следом.
— Нет желания по дороге в Паратуньку заглянуть? — спросил Иванов у контр-адмирала.
— С удовольствием, — ответил тот, — но только на обратном пути. Сначала нужно дело сделать.
Через полтора часа машины въехали на причал и замерли напротив сходен эсминца «Петропавловск-Камчатский» проекта 957 «Морской конек». Командир эсминца, капитан второго ранга Захаров ждал их у трапа. После короткого доклада о готовности к походу, адмиралы, вслед за командиром эсминца поднялись в рубку. Там Иванов объяснил кавторангу Захарову его задачу и, дождавшись погрузки боевых пловцов и их груза, покинул корабль.
Выждав полтора часа после убытия командующего Тихоокеанским флотом, эсминец вышел в море. Двадцать морских миль до точки с нужными координатами эсминец пробежал за полчаса.
— Славный кораблик, — прокомментировал ход эсминца контр-адмирал. — В последний раз я так бегал на торпедном катере.
— Это еще далеко не предел, — с гордостью доложил счастливый кавторанг, — «Морской конек» может и 50 узлов выжать. Просто мы пока это не демонстрируем.
— Правильно делаете, — согласился контр-адмирал. — Никогда не надо заранее раскрывать противнику все свои возможности. Ну ладно, притормаживайте своего конька, приятно было познакомиться.
Офицеры сноровисто надули три резиновые лодки, извлеченные из их багажа, которые ранее были упакованы в брезентовые мешки, спустили их на воду и загрузили в них оставшиеся баулы.
— Семь футов Вам под килем, — пожелал Захарову
Атомная глубоководная станция погружалась с дифферентом в нос. За бортом быстро темнело, и вскоре наступила абсолютная темнота. «Лошарик» уверено погружался в многокилометровые глубины Курило-Камчатского желоба. Ему предстоял долгий путь к Гавайским островам.
Вечером 15 мая «Лошарик» аккуратно лег на грунт на 40 метровой глубине в двух кабельтовых от острова Оаху и немного левее входа в «Жемчужную гавань». На противоположной стороне ведущего в гавань пролива, где располагался международный аэропорт Гонолулу, почти сразу у берега начинались большие глубины, а слева шельф топорщился множеством отмелей, среди которых легко затерялась бы даже более крупная подводная лодка.
За 2 часа до заката 9 боевых пловцов в черных матовых гидрокостюмах покинули атомную глубоководную станцию и, медленно шевеля ластами, направились в сторону входа в гавань. На сорокаметровой глубине было еще достаточно светло, но рассмотреть девять черных фигурок, бесшумно плывущих над самым дном, сверху увидеть не представлялось возможным. К тому моменту, когда солнечный диск начал опускаться за горизонт, боевые пловцы были уже у цели, приблизившись к линии пирсов, у которых лениво покачивались 15 атомных левиафанов.
Пловцы разделились на тройки. Каждой из них предстояло «обработать» по пять грозных атомоходов. Что могут сделать три человека со стальным гигантом водоизмещением более 6 тысяч тонн?
— Практически ничего, — подумав, ответят 90 % из опрошенных потенциальных диверсантов.
— Все что сочтем нужным, — особо не задумываясь, ответил бы любой из девяти русских боевых пловцов, которые в данный момент, не торопясь, приступили к работе, по наиболее гуманному из всех рассмотренных ими вариантов действий.
Старший и наиболее опытный из каждой тройки оставался «на шухере», зависнув на лопасти винта и посматривая по сторонам.
Второй член тройки занимался делом: оборачивал ходовой вал своеобразным патронташем, очень похожим внешне на манжету для измерения давления (даже газоотводная трубка присутствовала), но более сложным по конструкции. Внутренний слой патронташа был выполнен из кислотостойкого пластика, в зажимах которого крепились стеклянные ампулы с раствором брома в концентрированной соляной кислоте, а наружный слой был изготовлен из черной резины, армированной кордом. Свободный конец патронташа закреплялся стальными крючками (липучки, в данном случае, были признаны недостаточно надежными), а свободные края за пределами ампул, плотно притягивались шнурами.