Реальная угроза
Шрифт:
— Да, но очень медленно. Следить за состоянием вакуума.
— Слушаюсь.
На глубине десяти в тридцатой навигатор Дэвис сообщила:
— Обнаружен слабый трек! Считаю курс.
Вакуумный трек представлял собой «хвост» из возбуждённых энергетических уровней, оставляемый в верхних слоях инсайда сверхсветовым приводом корабля. При глубоком погружении трек рассеивался в считанные минуты, а то и секунды, но на глубине менее тридцать третьей степени он сохранялся в течение нескольких часов — если, конечно, поблизости не находился мощный источник гравитации, вроде звезды или других крупных космических тел.
— Стоп
— Бакен готов, сэр.
— Выпустить бакен, — приказал я, решив не возвращаться для этого в апертуру. Всё равно мы находились почти на поверхности инсайда, а вакуум здесь был спокойный.
— Бакен выпущен, капитан. Пошёл нормально.
— Штурман — лечь на курс, включить форсаж.
— Есть форсаж!
— Оператор — держать погружение на полстепени ниже трека. Навигатор — передавать корректировки каждые шестьдесят секунд.
— График корректировок принят. Трек стабилизируется на уровне десять в тридцать второй и одной десятой степени.
Отлично. Лайнер не пытался нырнуть дальше, чтобы замести следы, а шёл на оптимальной для кораблей своего класса глубине. Как я и надеялся, члены его команды не были предателями — во всяком случае, не все вместе. У Гарсии был сообщник-одиночка — или небольшая группа сообщников, действующая тайно от остальных.
Когда мы вышли на стабильный курс, навигатор сообщила:
— Ориентировочное время до контакта с целью — тридцать семь минут.
Разумеется, это при условии, что лайнер не отклонялся и не станет отклоняться от обычного режима разгона, а мы будем выжимать из «Ориона» максимум того, на что он способен при такой глубине погружения.
— Интересно, — задумчиво произнёс Уинтерс. — За нами идёт подкрепление?
— Можешь не сомневаться, — отозвался Купер. — Старик Сантьяго, конечно, здорово тормознул, но когда всплыл наш бакен, он точно очухался и послал по нашему следу все оставшиеся корабли.
— Он не просто тормознул, — возразила Прайс. — Он сорвался, потерял контроль над ситуацией. Ему пора на штабную работу. Хотя жаль — хороший был командир…
Следующие полчаса прошли в несколько нервозной обстановке, что вполне естественно для погони — особенно, если от её исхода зависит безопасность целой планеты. Но чем дальше, тем больше мы убеждались, что лайнер от нас не ускользнёт, и теперь нас волновало другое — как поступить, когда мы настигнем его.
Самым простым и надёжным решением было бы уничтожить корабль, и я знал, что мои действия признают оправданными. Однако лайнер не был вражеским судном, как раз наоборот — на его борту, за исключением одного или нескольких шпионов, находились наши союзники. Пускай их верность была куплена за деньги, даже за очень большие деньги, но это дело десятое. Единственная их вина заключалась в том, что они допустили в своих рядах предательство. Хотя в таком случае и мы не без греха — среди нас тоже затесался предатель. Гарсия это или кто-то другой… Впрочем, я был уверен в виновности Гарсии.
Навигатор Дэвис, постоянно производившая мониторинг трека, сообщила:
— Расчётное расстояние до цели — 1800 астроединиц. Скорость сближения — около 3200 узлов. Ориентировочное время до контакта — четыре минуты сорок секунд.
Быстро оценив ситуацию, я распорядился:
— Продолжать
— Принято, сэр, — ответила Дэвис. — Считаю курс.
Через пять с небольшим минут мы почти в буквальном смысле этого слова сели на хвост лайнеру. Нас разделяло всего лишь десять астроединиц — сущий мизер для сверхсветовых скоростей. Впрочем, столкновение нам не грозило: мы шли на полстепени глубже, чем лайнер, и если бы он внезапно остановился, переключив привод в холостой режим, мы просто пролетели бы под ним.
— Орудийный расчёт, — произнёс я. — Приготовиться к торпедному залпу.
— Расчёт готов, капитан! — отрапортовал мичман Картрайт.
Выглядел он невозмутимо, хотя, как я подозревал, это давалось ему с трудом. А вот его младший напарник, уорент-офицер Мэрфи, заметно побледнел. Видно, ему ещё ни разу не приходилось атаковать корабли с экипажами. Кстати, мне тоже.
— Торпеду на старт. Дальность поражения — семь астроединиц. Направление — прямо по курсу.
Мэрфи облегчённо вздохнул. А Картрайт одобрительно кивнул. То, что я указал дальность поражения меньшую, чем расстояние до лайнера, и не распорядился поднять «Орион» до глубины трека, означало, что первый залп будет предупредительным.
— Торпеда на старте, сэр!
— Запуск!
— Есть запуск!
Снабжённая крохотными вакуумными излучателями, способными продержаться в инсайде лишь десяток-другой секунд, торпеда устремилась вперёд по курсу.
— Ну, — тихо проговорил Купер, — сейчас посмотрим, что получится.
Наружные датчики «Ориона» зарегистрировали резкий, но кратковременный энергетический всплеск. То же самое должны были обнаружить и приборы на лайнере. Если там на мостике находятся не круглые идиоты, они мигом сообразят, в чём дело, и поймут намёк — немедленно всплывайте или будете уничтожены. Но если лайнер попытается бежать, то тем самым его команда возьмёт на себя всю полноту ответственности и за предательство, и за жизни двух с лишним тысяч пассажиров. Тогда моя совесть будет чиста — в той мере, насколько это вообще возможно…
Как и следовало ожидать, ударная волна заметно повредила трек — но не настолько сильно, чтобы мы сбились со следа. «Орион» продолжал висеть на хвосте лайнера, который по-прежнему шёл своим курсом.
Минуты через три Прайс не выдержала:
— Они что там, уснули все? Или не врубились?… Кэп, может, нужно повторить?
Дэвис одёрнула её:
— Да погоди ты, нетерпеливая! Дай же их шкиперу собраться с мыслями. Он ведь человек, а не машина… Ага, вот! Трек отклоняется, капитан. Они всплывают!
Мы без промедления последовали за ними и совершили всплытие в трёх десятках километров от лайнера. Лейтенант Уинтерс доложил, что нас вызывают на связь.
Я приказал соединиться, и через несколько секунд на экране возникло лицо смуглого пожилого человека, который представился капитаном Рахимом. Если он и удивился, что боевым корветом командует такой молодой офицер, то не показал этого, а сразу же потребовал объяснений о причинах нашего недружелюбного поведения.
Я объяснил ему, популярно и доходчиво, что на борту лайнера находится предатель или группа предателей, которым стало известно, для кого предназначены доставленные ими корабли.