Реальность
Шрифт:
– Интересная мысль. Ну а Глист, то есть – Пивоваров? Думаете, тоже из-за них пострадал?
– Думаю да. Он собрался идти вместе с Филиппом, но это не входило в их планы. Там в текстах так и указано – «пройти можно только в одиночку». Я уверен, на него той ночью напала та же самая змея, что была в театре. Обвила его кольцами, и он задохнулся. А может сердце не выдержало болевого шока – ведь все кости переломаны оказались.
Сорокин перебил рассказчика:
– Филипп Андреевич, в ваших логических раскладках есть одна неувязка.
–
– Ну вот смотрите, – Сергей жестом руки указал на бумаги, разложенные на журнальном столике, – странники всячески препятствуют распространению, и будущей публикации вашего рассказа, а какой-то никому неизвестный маргинал – я про «тайного агента» говорю, наоборот, распространяет старинные тексты, где также говорится об этом маршруте. И он весьма целенаправленно доставляет их именно нашему Филиппу. Причём те, кто вручил ему эти бумаги, а в этом сомнений нет – они его буквально под страхом смерти заставили это выполнить. Это как?
Сёчин внимательно посмотрел ему в лицо:
– Серёжа, у меня есть к тебе один вопрос, и довольно личный. Ответишь?
– Спрашивайте, конечно же!
– Ты где работаешь?
Сорокин ответил не сразу, некоторое время раздумывал, затем заговорил:
– Филипп Андреевич, я по основной военной специальности – сапёр. До сих пор служу, но консультантом-аналитиком. Всё остальное не имею права разглашать, не обижайтесь.
– Да ты меня неправильно понял, мне совсем не нужно знать, где именно ты служишь. Скорее, мне нужно извиняться, что я некорректно задал вопрос. Догадаться, что ты военный человек можно, это по твоей выправке видно. Я о другом – у тебя довольно просто, как мне показалось, удалось получить в полиции копии с блокнота. Мне, например, никогда бы их не выдали. Думаю, у тебя есть определённые связи и статус. Так можно сказать?
– Ну да, тут вы правы.
– Ну так слушай дальше. Вот ты сам, Серёжа, без подсказки, заметил насчёт «агента». Меня это тоже заинтересовало – он-то откуда возник? И бумаги эти старинные – где взял? Может быть, навести справки? Я могу пойти в полицию, и заявить, что вспомнил, как Филипп рассказывал мне про этого человека, так как я нашёл дома его бумаги. Это не страшно. Меня там знают, в больницу опера приходили неоднократно, когда поиски шли. Скажу, что был под воздействием обезболивающих, и память подвела. Но, сообщу, и всё – на этом конец, они ведь потом мне ничего не скажут, верно? Может быть, после этого ты по своим каналам займёшься?
Сорокин задумался. Через минуту ответил:
– Нет, Филипп Андреевич, никуда не ходите. Полиция возню начнёт, опросы, розыск. Это спугнёт «агента». А он явно с кем-то связан, уверен. Я сам займусь, опыт кое-какой есть. Вы на эту тему ни с кем, пожалуйста, пока не разговаривайте. Хорошо? Я, как что-то узнаю толком – сообщу. А дальше посмотрим, и решим, что делать.
– Конечно. Я тебя понял. И ещё один вопрос, на отвлечённую тему – тебя никак не смущает паранормальность этой истории?
– Вы имеете в виду
– Да всё вместе – Загорье, Греналин, Алоизий Маркович со своим чудным портфелем, змея эта ужасная. Насчёт змеи, кстати – не могла она ни из какого серпентария сбежать, мэр наш брякнул, что в голову пришло, лишь бы люди не волновались, а поточнее поленился узнать – в области никакого серпентария никогда не было, и сейчас нет. Так что её явление в театре – это действие того же порядка, что и портфель у Алоизия. Мистика сплошная! В эту конструкцию только «тайный агент», который старые тексты принёс, не вписывается, он – реальность, и за ним кто-то есть.
Сорокин, выслушав его, только усмехнулся:
– Филипп Андреевич, мы же с вами в Крещёвске живём, а это в Приуралье место средоточия разных чудес, как бы это смешно или дико не звучало. Моё хобби – археология, кроме работы с лопатой подразумевает также и общение с себе подобными, с копарями то есть. И я таких рассказов наслушался – рыбаки отдыхают! Но, кроме баек о восставших мертвецах, происходили и реальные вещи. Вы слышали историю о Пропавшей деревне?
Сёчин оживлённо подтвердил:
– Ну конечно же! Я и с главными участниками был знаком, а со Скриповым даже дела вёл.
– Да вы что?
– Да, Серёжа. Он в соседней девятиэтажке жил. Я через него реквизит для театра разыскивал. В антиквариате Жорж разбирался лучше всех. Беседовали с ним частенько. Он мне много чего рассказывал, и про колдовок городских, и про деревню ту самую, исчезнувшую. И знаешь, он был точно уверен, что это – не мифы краеведов, а реальность. У меня даже при этих разговорах возникало ощущение, что он сам отыскал туда проход, ну или портал, как сейчас молодёжь выражается, и неоднократно в Деревню эту путешествовал. Реальность на самом деле может быть совсем иной, чем нам кажется.
– Очень интересно. А я его не встречал. Может, потому что не стремился заработать на копках. Но зато был знаком с Аскером, был такой известный в Крещёвске копарь. Удачливый человек! Вот как раз про него ходили слухи, что он точно «ходил» в Деревню. Но, как-то трагично всё потом закончилось. Причём для всех. Четыре трупа – не шутки. Да и сообщество после этого разогнали. Тогда все в «Булках» собирались, это такое кафе. Хорошее время было, весёлое. Но жуткой драмой завершилось. Теперь городские копари так не собираются. Клуба как раньше, теперь нет.
Филипп Андреевич, пока Сергей делился воспоминаниями, заварил свежего чая, и уже разливал по чашкам:
– Да, я помню те слухи, которые в городе ходили. У нас даже режиссёр, Павел Борисович, мечтал спектакль поставить, начинал для сценария информацию собирать. Рабочее название было – «Археолог». С копарями разговаривал, с людьми разными. Но когда обратился в полицию, «конторские» с ним сразу беседу провели, всё желание отбили. Слишком уж много народу, по слухам, конечно, пропало в другой истории. Там тоже всё было связано с той же самой деревней.