Реальные ублюдки

Френч Джонатан

– Есть, вождь!

Абрил рьяно толкнул своего свина, по-хамски оставив Блажку в пыли.

Она, кивнув Дуболому и крепко ткнув своего зверя, тронулась за ним вслед.

Сопляки, выставленные у ворот, распахнули створки. Тонкие бревна, казалось, не выдержали бы, даже если бы их атаковал баран. Отрадную необходимо укреплять. И каким бы опасным ни выглядело Горнило, его ресурсами Ублюдки не могли пренебречь.

Облезлый Змей, который как раз возвращался из патруля, повернулся в седле, когда Абрил с восторженным воплем пронесся мимо. Блажка держала темп более размеренный и, войдя в тень ворот, натянула поводья рядом со Змеем.

– Абрил едет сам, вождь? – спросил он, довольный.

– Есть что мне доложить, полукровка? – ответила Блажка, сводя

его улыбку на нет.

– Отсюда до Люсии – чисто. Ни тяжаков, ни еще кого.

– И зверя нет?

Облезлый Змей лениво почесал полунакидку на левом предплечье. Солнце раздражало мясистые шрамы, покрывавшие всю руку, как напоминание об ожогах, которые он перенес, когда, еще будучи сопляком, работал в печах Горнила.

– Даже следов нет. Мне жаль, вождь.

Смятение в его голосе соответствовало тому, что ощущала сама Блажка.

– Может, мне больше повезет, – сказала она ему. – Как зайдешь, расставьте мишени. Пусть сопляки упражняются.

– Сделаем. – Змей кивнул.

Как самый новый из Ублюдков – он стал посвященным всего полгода назад, – он был не лучшим наставником для претендентов, но выбор был невелик.

– И передай Меду: пока я не вернусь, он за главного.

– Есть, вождь.

Их свины разошлись, и Блажка двинулась вдоль частокола Отрадной, проверяя, нет ли в нем слабых мест. Черт, да по сравнению с устрашающей громадой Горнила он весь выглядел построенным из щепок. Камни старой крепости устанавливались слишком медленно. Что инструментов, что людей, знающих, как с ними работать, не хватало. Большинство искусных ремесленников предпочло не возвращаться после падения Ваятеля и его твердыни. Лесов же в пустошах Уль-вундуласа всегда недоставало. К счастью, теперь, когда не нужно было топить печи Горнила, Блажка уже в первые месяцы после того, как стала вождем, сумела раздобыть достаточно бревен, чтобы установить частокол. Так копыто и жило под его хрупкой защитой, разделяя пространство с теми, кто раньше находился под его опекой. Отрадная была действительно обязана Ублюдкам: ее жители сумели выжить в этом жалком краю только благодаря тому, что рядом находилось Горнило и его ездоки. Теперь же Горнило превратилось в кучу мусора, а Ублюдки стали обычными поселенцами и заняли брошенные жилища.

Но Блажка не могла допустить, чтобы эти поселенцы жили праздно.

Ров снаружи стены был почти готов. Сменная бригада сопляков несколько месяцев вывозила землю и выкапывала камни. Руководить ими согласился Хорек. Когда Блажка подъезжала к месту, где шла работа, топоролицый брат приветственно поднял руку. Он, весь чумазый, стоял надо рвом.

– За работу, полукровки никудышные! – крикнул Хорек паре десятков сопляков, трудившихся внизу. – Вождь на вас смотрит! Если хотите, чтобы у вас появился шанс убить орка, который насиловал вашу мамку, вам лучше произвести впечатление!

– Давай упахай их, Хорек! – подыграла ему Блажка. – Я хочу посмотреть, у кого еще останутся силы зарядить тренчало на занятии по стрельбе. Готова поспорить, что ни у кого!

Хорек ухмыльнулся.

– А моя норма вина говорит, что ты ошибаешься, вождь.

– Посмотрим, – сказала Блажка, проезжая дальше. – Жду не дождусь вечера – ух и напьюсь я сегодня!

Оставив их позади, она все еще слышала традиционные наставления Хорька.

– У меня есть планы на это вино, поняли? И если я его лишусь из-за того, что вы, щенки, слишком дохлые, чтобы прокопать какой-то ров в земле, то обещаю: завтра у ваших жоп начнется настоящий кошмар! Да-да, это значит, что я буду дрючить каждого своим несмазанным х… – Остальное заглушил шум лопат, с новой силой принявшихся рассекать землю.

Блажка завершила обход, отметив вдоль стены места, которые следовало оценить Меду, а потом направилась на восток.

Когда перед ней распростерлись пустоши Уль-вундуласа и очертания деревни остались позади, Блажка почувствовала, что ей даже задышалось легче. Бывали дни, когда ей и вовсе хотелось кричать от облегчения.

Реальные ублюдки были слишком малы числом, чтобы освободить от патрулирования

хоть одного ездока, но даже будь их целая сотня, Блажка все равно отработала бы свою очередь. Иначе сошла бы с ума. Объезжать удел копыта было единственной задачей, одинаковой как для ездоков, так и для вождя. Здесь, снаружи, ее обязанности можно было пересчитать по пальцам одной руки, а ошибка стоила бы только собственной жизни или жизни своего свина. Она умела распознавать следы орков, отличать отпечатки копыт кентавров от лошадей кавалеро, замечать вторженцев на горизонте, бдеть за каждой из тысяч опасностей, что Уль-вундулас радостно им доставлял. Но вот чего она не знала – так это того, как ей сохранить свое копыто невредимым и как его накормить. Она не знала, когда прибудет очередная повозка с припасами от Шквала бивней и как собрать достаточно материалов, чтобы построить нормальную крепость. Управлять Отрадной было все равно что пытаться удержать в руке яичный желток. Как бы ловка ни была Блажка, он все равно утекал сквозь пальцы. В патруле можно было отодвинуть все заботы на второй план, и теперь, под стук копыт Щелка, она все сильнее удалялась от Отрадной. Здесь от беспокойства не то что не было толку – оно даже вредило. Тут от нее требовалось быть просто ездоком, который следовал всего двум правилам.

Живи в седле. Умри на…

Вдруг живот Блажки пронзила жгучая боль. Она закряхтела и заскрежетала зубами, пошатнулась, дернувшись в седле, чтобы увернуться от лезвия ножа, обжигающего ее изнутри. Она почти удержалась, но тошнота подкатила к горлу и устроила пляску уже в ее голове. Блажка рухнула на землю, но не ощутила жесткого падения из-за хлыстов пламени, пронзивших ее мышцы. С хриплыми стонами, прорывающимися сквозь стиснутые зубы, Блажка свернулась в клубок и закаталась по земле. Боль поползла по позвоночнику, остановилась у его основания и принялась жевать ее плоть. Блажка напряглась всем телом и забилась в конвульсиях. Ей хотелось закричать, бросить жуткой боли вызов, но вместо этого она ощутила лишь влажную тяжесть в легких. К неконтролируемо дергающимся конечностям прибавился мучительный кашель. Давясь и задыхаясь, будто ее грудь набита камнями, она хватала ртом воздух, пока из горла на язык не поднялась теплая масса. Вкус у нее был отвратительный.

И еще она шевелилась.

Блажка встала на колени и выплюнула эту извивающуюся массу.

Затуманенным взором она видела, как та лежит на земле, извиваясь и трепыхаясь в окружении ярких пятен крови. Размером с ее большой палец и черная как смоль. Маслянистая поверхность извергнутого месива отражала солнце.

Блажка втянула воздух в опустошенные легкие и прохрипела в отчаянии:

– Нет, опять…

Глава 2

Обхвату повезло, что его не осталось в живых. Ему всегда нравились женщины с «мясцом». «Когда есть за что ухватиться и по чему шлепнуть ремнем», – описывал он свои предпочтения.

Не убей его тогда орк-головорез, он бы умер сейчас, когда увидел Колючку.

Лишения последних восьми месяцев тяжело сказывались на всех, но полуорки переносили их со звериной стойкостью, унаследованной от отцов-тяжаков. Люди же были менее выносливы. Колючкина приятная округлость растаяла, похищенная затяжным голодом и сознательно отданная сиротам-полукровкам, которых она кормила грудью. Женщина много лет служила кормилицей для найденышей, живя под опекой Серых ублюдков. Если Блажке в скором времени не удастся найти постоянного источника питания, то Колючка не протянет и сезона.

Даже сейчас, как бы плохо она себя ни чувствовала, как бы ужасно ни выглядела, она отдавала себя целиком. Когда Блажка вошла в ее комнатку, к истощенной Колючкиной груди прижимался мелкий полукровка.

Женщина подняла заспанные глаза, но тотчас насторожилась и прищурилась, изучая ее.

– Блажка? Ты в порядке?

Кляня обостренные чувства, какими обладали воспитательницы, Блажка только отмахнулась и выдавила улыбку.

– Это Кассия? – шепнула она, кивая на ребенка.

– Обекко, – поправила ее Колючка, слабо улыбаясь.