Реальные ублюдки
Шрифт:
Мането что-то сказал – слова звучали смутно и неразборчиво, когда вплывали сквозь пульсирующий, отдающий болью Блажкин череп.
– …лучше так, чем спускаться за ними туда.
– Так только язычники убивают. – Рамон. Недовольный.
– Потом сможешь вырядиться во власяницу, – подколол его Мането. – Собирайте уже эти булыжники! Убьем грязнокожих и закопаем.
Издав стон, Блажка приподнялась, ухватившись за копье, которое Нежка держала в руках. Широко раскрыв глаза, женщина отпустила оружие. Упершись древком в сухое ложе оврага,
– Ого! Посмотрите сюда! Эта у нас просто отрицает смерть, парни! Мадре-мученица, а то, может, это боевой дух, который отличает вождя от обычного полукровки. Узрите это, ребята, и оцените, на что вы оказались способны!
Блажка все-таки выпрямилась. Количество Мането у нее перед глазами колебалось от одного нахала до четырех и обратно.
Он перегнулся через рожок седла, чтобы лучше ее разглядеть.
– Что вы рассчитываете предпринять, вождь Дырка, когда у вас проломлен череп, вы еле стоите, и то одной ногой в могиле?
– Рассчитываю… записать еще… одного урода-кавалеро на свой счет, – проговорила Блажка, с трудом шевеля губами. – Я обещала, что ты скоро умрешь, хиляк.
Мането только гоготнул в ответ.
Блажке было больно улыбаться, но она все-таки растянула губы.
Мането повернулся к Рамону.
– Убедись, что…
Блажка метнула копье. Это было бы чертовски неловко со скованными руками, но Мането сломал ее цепь своим кистенем. Она скрывала это до самого броска. Ее разбитая голова потребовала немедленного возмездия за приложенное усилие, ответив болью достаточно сильной, чтобы она растянулась на камнях.
Рамон сыпал проклятия, его лошадь ржала. Стук камней и скрип сапог возвестили о том, что кавалеро, выбравшиеся из седел, бросили собирать горку камней, чтобы посмотреть, что случилось.
Блажка заставила себя сощуриться и посмотреть наверх. Рамон, сидя в седле, пытался схватить под уздцы разъяренную лошадь Мането. В ее седле никого не было.
– Четвертый.
Она посмотрела на Нежку – с сожалением, что не сможет перебить их всех.
А потом они услышали хихиканье.
Оно стало громче, когда в поле зрения появился Мането – весь в пыли, без шлема, держащийся сбоку за голову. Все еще посмеиваясь, он убрал руку и растопырил окровавленную ладонь.
– Запиши себе на счет ухо, щель. Запиши ухо! – Мането разразился новым взрывом хохота. Затем, забравшись на лошадь, приказал: – Камнями ее, парни!
И с этим, не переставая забавляться, отдалился.
Рамон проследил за ним. Его люди вернулись к камням, сложенным на краю оврага, и каждый наклонился, чтобы поднять один.
Нежка встала рядом с Блажкой, мужчины тем временем занесли камни над головой.
– Стойте! – раздался приказ Рамона. Кавалеро остановились.
Рамон слез с лошади и дал мужчинам знак разойтись. Те положили камни и скрылись из виду. Рамон что-то им говорил, и его голос хоть и доносился
Блажка встретила вопросительный взгляд Нежки и увидела в ней неуверенность, в которой рождался новый страх.
Они ждали.
Кавалеро вернулись, чтобы встать вдоль обрыва и уставиться на них, но никто не говорил ни слова. Камней они с собой не взяли. Рамон продолжал смотреть в ту сторону, куда ушел Мането. После этого долго ничего не происходило.
За это время Блажка отказалась от глупых попыток устоять на ногах. Пока, наконец, звуки приближающихся лошадей не заставили ее снова подняться.
Это оказался не Мането, а все тот же мерзкий Блас – с дюжиной своих людей.
– Поднимайтесь оттуда, – приказал Рамон Блажке с Нежкой, как только арбалеты разведчиков уставились на них. Начав взбираться по склону, Блажка почувствовала, что ее снова затошнило, но все же достигла вершины.
Но Блас и его отряд были не единственными, кто к ним присоединился. С ними прибыло еще пять новых кавалеро и вереница мулов.
И Щелкочес.
Блажка удивилась, увидев своего свина живым и оседланным. Еще и с полной связкой дротиков, арбалетом и тальваром на упряжи.
Но все надежды на невероятное освобождение рухнули, когда Блас принес новые цепи.
Блажка оглядела мужчин: их было двадцать шесть. И вытянула руки перед собой.
– Что происходит? – спросила она у Рамона.
– Мы отведем тебя в Валлисолет, – ответили ей коротко.
Гиспарта. Блажка посмотрела на Рамона максимально жестко, как только могла при своем проломленным черепе. Он был сердит и встревожен.
– Вы дезертируете, – заключила Блажка.
Рамон скорчил гримасу.
– Мы отводим убийцу Гарсии к маркизе. Бермудо, может, и готов упустить шанс выбраться отсюда. Но мы нет.
Этот ответ, поняла Блажка, предназначался не ей. Рамон пытался поддержать решимость в своих товарищах по сговору.
Когда Блас зафиксировал цепи, Рамон вперил в Блажку каменный взгляд.
– Путешествие будет долгое. Тебе захочется сбежать. За каждое неповиновение, каждый раз, когда нанесешь или попытаешься нанести вред кому-то из моих людей, когда попытаешься бежать – я накажу ее. – Он сурово посмотрел на Нежку, которую тоже заковывали в цепи. – Посади их на мула, Блас. А будут волочить ноги – резани шлюхе ухо.
Блажка направилась к мулу, стараясь идти насколько могла ровно. За время, что они прождали в овраге, тошнота прошла, но боль только укоренилась. Когда мул проделал первые шаги, это показалось ей настоящим адом. Но уже вскоре от грубой езды из трещины в черепе вернулось недомогание, прежде ускользнувшее туда, чтобы немного поспать. Она не знала расположения своих похитителей, не представляла, в какую сторону их везут, хотя и подозревала, что на север. Они ехали под пронзающими лучами солнца, от которых ей становилось только хуже, и дорога казалась едва выносимой.