Реаниматор
Шрифт:
– У Флоренского тоже все готово, – задумчиво проговорил Тихий, зажав зубами кончик трубки, затянувшись и выпустив через нос две струйки дыма. – Мы свою часть дела сделали. Ленины отморозки выполнят всю оставшуюся грязную работу. Даст Бог, поимеет Леня с трудов своих дюже хлопотных где-то в районе пятисот кусков…
– Тоже не хило! – осклабился, наливая себе в рюмку водки, Бульдог.
– …в то время как мы получаем чистыми триста пятьдесят тысяч и икону, оцененную европейскими страховыми компаниями в два с половиной миллиона долларов, – закончил фразу патриарх
– Весьма, – фыркнул Бульдог, опрокидывая в рот ледяной смирновский «Лимоничекъ» и заедая хрустящим соленым огурчиком. – А… насчет сбыта доски у вас, шеф, как я понимаю, уже есть наметки?
– Зачем наметки? Я, Паша, точно знаю, что я с ней сделаю, – глухо произнес Тихий, пустыми глазами глядя на огонь в камине. – Только это уже не твоего ума дело.
– Как скажете, – без малейшей обиды согласился Бульдог. – Я не эстет. И не коллекционер. Меня интересуют только живые деньги! Мани-мани-мани! – потер мокрыми от рассола пальцами Клычков.
Тихий усмехнулся. Положил на столик еще не погасшую трубку, кряхтя, нагнулся вперед, взял с чугунной стойки у камина кочергу и поворошил тлеющие под поленьями угли.
– И когда начинаем танцы, Степаныч? – после воцарившегося на целую минуту молчания нарочито безмятежно спросил Пал Палыч.
– Через трое суток. В полночь, на пятницу, – почти не шевеля губами, глядя на огонь, едва слышно процедил авторитет, словно только и ждал этого вопроса. – Аккурат тринадцатого.
– Стремный денечек! – Может, от выпитой водки, а может, от этой фатальной даты судорожно передернул плечами.
Уютно устроившийся в кресле-качалке наемник вдруг почувствовал, как ему за шиворот тонкой струйкой прямо из астрала просачивается мистический страх. От почитаемого сатанистами зловещего числа, выпадающего на пятницу не чаще одного-двух раз в году, вдруг отчетливо повеяло могилой. Чьей?!
Рука Пал Палыча машинально потянулась к бутылке с водкой, горлышко коснулось рюмки, но пальцы мелко дрожали и несколько горьких капель пролились на стол. Бульдогу вдруг показалось, что где-то вдалеке, за кирпичной стеной, отчетливо слышен скрежет бруска неспешно затачивающей свою проклятую косу Смерти, закутанной в черный балахон.
«В ночь на пятницу, тринадцатого». Озвученная Тихим – седым, жестоким и беспринципным убийцей – в наполненной лишь гудением огня тишине огромного каминного зала, эта фраза прозвучала ударом дьявольского гонга. С этой самой секунды ничего уже нельзя было изменить…
Глава 38
Серый, быстрый «субару легаси» с двухсотсильным форсированным движком под капотом тихо притормозил в переулке. Рокот мотора оборвался, фары потухли. Из полумрака салона выскользнули две лохматые фигуры. На плечах одной из них угнездился большой камуфляжный рюкзак. Бесшумно щелкнул, закрывая машину и включая сигнализацию, центральный замок. От этого места до Троицкого храма налетчикам оставалось пройти всего полквартала.
– Готов? – хрипло спросил
– Пошли!
Место предстоящей операции и пути отхода были изучены досконально. Оставшиеся полторы сотни метров прошли молча. Мягкие подошвы теннисных туфель бесшумно касались щербатого асфальта.
Остановившись в широкой арке, еще раз вгляделись в Троицкий храм, величественно возвышающийся над округой. Перед короткой аллеей, ведущей к главному входу, стояли милицейские «Жигули» с двумя вооруженными бойцами вневедомственной охраны. Сквозь щель над приспущенным стеклом из салона выплывал едва заметный с такого расстояния сигаретный дымок…
– Значит, так. Жди под тополем, как договаривались. – Руслан проворно достал ствол, накрутил глушитель, спрятал оружие в боковой карман куртки и посмотрел на Спиногрыза. – Как только сделаю легавых, дуй к двери и отпирай замок. Ключ у тебя.
– Ага, – сдавленно, выдавая огромное нервное напряжение, прохрипел Спиногрыз и поправил врезающиеся в плечи лямки. – Давай, братан. Ни пуха…
– К дьяволу! – осклабился Флоренский и легким ударом в плечо придал подельнику ускорение. Спиногрыз, невысокий коренастый крепыш метнулся через дорогу к скверу и затерялся за плотной стеной кустов. Руслан взглянул на часы, достал из нагрудного кармана сигарету и закурил. Сделав пять гигантских затяжек, бросил окурок под ноги и придавил его подошвой.
Проспект в ночное время был освещен вполне сносно, но «жигуленок» с ментами стоял в темном пятне между двух не включенных почему-то фонарей, метрах в семи от аллеи. Видимо, сказывалась старая ментовская привычка особо не мозолить глаза окружающим.
Флоренский быстро перешел дорогу, подошел к приспущенному стеклу со стороны водителя и постучал в него костяшками пальцев.
– Извините, пожалуйста… – выпалил Руслан, пристально вглядываясь внутрь. За рулем тачки лениво сосал «беломорину» упитанный сержант с простой крестьянской физиономией. Его напарник, как бабу обнявший табельный автомат, храпел на откинутом назад до упора соседнем сиденье. Разбуженный посторонним голосом, он только начинал хлопать глазами, приходя в чувство.
– Че те надо? – недовольно поморщился сержант, брезгливо разглядывая слегка покачивающуюся длинноволосую фигуру. Либо байкер, либо музыкант. И явно бухой. Или наширявшийся. Вот урод!
– Вы не скажете, как пройти в библиотеку имени Ленина? – окончательно вогнав мента в ступор, голосом примерного пионера спросил Руслан. – Или в метрополитен, тоже имени Ленина? На худой конец – к памятнику Владимиру Ильичу Ленину…
– О-от, сука обдолбанная! – сержант скривил губы. – Сидор, ты глянь, какой субчик к нам пришкандыбал! Вызывай наряд ППС, а я пока с ним разберусь…