Ребекка
Шрифт:
Я полагала, что лестница приведет меня к спальням в восточном крыле и я найду свою комнату и посижу там немного, пока не подойдет время ленча и мне волей-неволей придется спуститься вниз.
Я, должно быть, заблудилась, так как, войдя в дверь на верхней площадке лестницы, я попала в незнакомый мне коридор, чем-то похожий на коридор в западном крыле, но шире и темнее — из-за темных панелей на стенах.
Я приостановилась, затем свернула налево и вышла к просторной площадке другой лестницы. Кругом было темно и тихо. Вокруг ни души. Если утром здесь и были горничные, они давно закончили свою работу и спустились вниз. Здесь не
Я наугад открыла одну из дверей и оказалась в кромешной тьме, через закрытые ставни не проникал ни один луч света, лишь в центре комнаты смутно виднелись очертания мебели, закутанной в белые чехлы. Воздух был спертый и затхлый, как бывает в нежилых помещениях, где все украшения собраны в кучу на кровати и прикрыты простыней. Вполне возможно, что здесь не раздвигали занавесей с прошлого лета, и, если подойти к окну и, отодвинув их в стороны, открыть скрипучие ставни, оттуда упадет мертвая бабочка, томившаяся здесь в заточении многие месяцы, и ляжет рядом с потерянной булавкой и сухим листком, который был занесен ветром еще до того, как закрыли окна. Я тихонько вышла из комнаты и пошла неуверенно по коридору, по обеим сторонам которого темнели закрытые двери, пока, наконец, не подошла к небольшой нише в наружной стене с широким окном, откуда падал свет. Я поглядела наружу. Подо мной простирались уходящие к морю травянистые лужайки, а за ними само море, ярко-зеленое, с белыми гребешками, взбитыми западным ветром, стремительно и плавно несущимися вдаль.
Море было ближе, чем я представляла, куда ближе; оно начиналось у купы деревьев за последней лужайкой — какие-нибудь пять минут ходьбы, и если бы я прислушалась сейчас, приложив ухо к окну, я услышала бы, как на берегу бухточки, невидимой мне, разбиваются буруны. Я догадалась, что обошла дом кругом и теперь стою в коридоре западного крыла. Да, миссис Дэнверс была права, отсюда хорошо слышно море. Можно было представить, как зимой оно подкрадывается к зеленым лужайкам и угрожает самому дому; даже сейчас из-за сильного ветра на стеклах лежал туман, словно кто-то дохнул на них снаружи. Пропитанный солью туман, поднявшийся с моря. На солнце вдруг набежало облачко, и море сразу изменило цвет, стало черным, безжалостным и жестоким, совсем не похожим на веселое, сверкающее белыми гребешками море, каким оно предстало передо мной сначала.
Я обрадовалась, сама не знаю почему, что мои комнаты в восточном крыле. Пожалуй, розарий милее мне, чем шум моря. Я вернулась к лестничной площадке и только собралась спускаться, положив одну руку на перила, как за моей спиной открылась дверь и вышла миссис Дэнверс. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, и я не могла с уверенностью сказать, что отражается в ее глазах — гнев или любопытство, потому что стоило ей меня увидеть, как ее лицо превратилось в маску. Хотя она ничего не спросила, я чувствовала себя виноватой, мне было стыдно, словно я вторглась в чужие владения и была поймана с поличным, я ощущала, как предательская краска заливает мне лицо.
— Я заблудилась, — сказала я. — Я искала свою спальню.
— Вы попали в противоположную часть дома, — сказала она. — Это западное крыло.
— Да, я знаю.
— Вы
— Нет, — сказала я. — Нет, только открыла дверь, но внутрь не зашла. Там темно, и все покрыто чехлами. Мне очень неприятно. Я не хотела ничего здесь нарушать. Вы, вероятно, предпочитаете все держать закрытым.
— Если вы пожелаете открыть комнаты, это будет сделано, только предупредите меня. Они все обставлены, ими можно пользоваться.
— О нет, — сказала я. — Я не имела это в виду.
— Может быть, вы хотите, чтобы я показала вам все западное крыло?
Я покачала головой.
— Нет, спасибо, я должна идти вниз.
Я стала спускаться, она — рядом со мной, словно я была узница, а она — мой страж.
— В любое время, когда вам будет нечего делать, только скажите мне, и я покажу вам комнаты в западном крыле, — настойчиво повторила она, и мне, не знаю почему, стало не по себе. Ее настойчивость пробудила во мне одно воспоминание, напомнила, как в детстве я гостила однажды в доме наших друзей и как их дочь, девочка на несколько лет меня старше, взяла меня за руку и шепнула в самое ухо: «У мамы в комнате есть одна книжка, я знаю, где она спрятана. Пойдем посмотрим». Я помню ее бледное возбужденное лицо, пуговки глаз и то, как она щипала меня за руку.
— Я велю снять чехлы, и вы увидите все эти апартаменты такими, какими они были, когда ими пользовались, — сказала миссис Дэнверс. — Я показала бы их вам сегодня утром, но я думала, что вы пишете письма. Вам надо только позвонить ко мне в комнату, если я вам понадоблюсь. Чтобы привести комнаты в порядок, не нужно много времени.
Мы спустились на один короткий лестничный марш, и она открыла еще одну дверь, отступив в сторону, чтобы меня пропустить; ее черные глаза шарили по моему лицу.
— Это очень любезно с вашей стороны, миссис Дэнверс, — сказала я. — Я вас об этом попрошу… как-нибудь в другой раз.
Мы вместе вышли на большую лестничную площадку, и я увидела, что мы находимся на верху парадной лестницы за галереей менестрелей.
— Не понимаю, как вы могли заблудиться, — сказала она, — дверь в восточное крыло совсем не похожа на эту.
Я шла другим путем.
— Значит, вы спустились по черной лестнице и шли по каменному коридору.
— Да, — сказала я, отводя от нее взгляд, — да, я прошла по каменному коридору.
Она продолжала глядеть на меня, словно ждала, что я расскажу ей, почему я убежала в панике из кабинета и блуждала по черным лестницам и коридорам, и я почувствовала вдруг, что она все знает, что она, должно быть, следила за мной все это время, возможно, с самого начала подглядывала в щелку двери, пока я была в западном крыле.
— Миссис Лейси и майор Лейси уже давно здесь, — сказала она. — Я слышала, как их машина подъехала вскоре после двенадцати.
— О, — сказала я, — неужели?
— Фрис должен был провести их в кабинет, — сказала она. — Сейчас уже не меньше половины первого. Теперь вы знаете, куда вам идти, да?
— Да, миссис Дэнверс.
И я пошла по парадной лестнице в холл, зная, что она стоит там, наверху, не спуская с меня глаз.
Я понимала, что должна вернуться в кабинет и встретиться с сестрой Максима и ее мужем. Мне не удастся теперь спрятаться в спальне. Входя в гостиную, я оглянулась через плечо и увидела, что миссис Дэнверс все еще стоит на лестничной площадке, как черный часовой.