"Ребенки" пленных не берут
Шрифт:
Таджикистан, Фанские горы, каньон на перевале В. Казнок
— Нет, ну что за невезуха?! — жаловался Андрей, удобно устроившись на коврике и прихлебывая крепкий чай из помятой кружки.
Он уже успел еще раз сбегать в каньон, на этот раз с Антоном и Олимом, чтобы поменять схему минирования с учетом принесенных альпинистами взрывчатки и мин. После первого, так быстро оборванного сеанса связи, капитан предусмотрел и такой вариант. И когда ставил обе свои МОНки,
Пока минеры колдовали в расщелине, остальные распределили позиции, прикидывали, чтобы сектора обстрела перекрывались, тщательно обкладывали пулеметные гнезда камнями, готовили запасные огневые позиции. А потом работа кончилась. А до рассвета оставалось еще два долгих часа.
Андрей стрельнул у кого-то пробегающего мимо кружку, плесканул чая и отправился общаться с командующим укрепрайоном.
— Нет, ну что за невезуха?! — начал он, — Двенадцать лет хотел на тебя посмотреть. Все двенадцать считал, что не судьба. А когда, наконец, пересеклись — вокруг темно, как у негра в заднице!
— Насмотришься еще. Тоже, нашел знаменитость! — расхохотался старший из братьев Юриновых.
— Не скажи, Борька интересные вещи рассказывал… — лица капитана видно не было, но Олег был уверен, что Урусов хитро улыбается. По голосу чувствовалось.
— Ну, что ты хочешь от младшего брата. Да еще шахматиста…
— Да? А скажи мне, «не знаменитость», кто участвовал двенадцать лет назад в зачистке некоего кишлака?
— Да много кто. В первую очередь, Потап, с которым ты, как понимаю, знаком. Его ребята. И мы с Лехой.
— С майором я знаком, можно сказать, заочно. Пили как-то вместе, тоже в темноте. И очень давно. Не суть. Получается, шестеро вас было?
— Не совсем, — ответил Олег, — но, в основном, шестеро.
— А басмачей? — Урусов звучно отхлебнул, и сплюнул непрошеную чаинку.
— Не помню уже. Человек тридцать. Или сорок. Я их считал, что ли?
— Всего пятьдесят. Наших тридцать шесть, — вмешался Леха. — Майор считал. Остальных местные убрали, пока отстреливались.
— То есть Санька не ошибается: вы вшестером, без оружия, положили тридцать шесть рыл. И ты говоришь, Борька заливает?! Он, между прочим, считал, что это даже для тебя слишком!
— Да повезло нам там. Долгая история. Преувеличивает Боря.
— А Санька?
— Что Санька?
— Тоже преувеличивает?
— Наверное. Хотя дочка к этому не склонна.
— Погоди, погоди… Чья она дочка?
— Моя.
— А какого хрена она сказала?..
— Что она сказала?
— Подожди… Она сказала, что записки на перевалах писал ее отец. Да, точно: «Папины записки». А в них была другая фамилия. Алексей… — Андрей поднял глаза на заржавшего Леху. — Ты, что ли?
— Я, — давился смехом
— Ну ты сказал… — засмеялся Урусов, — если не записки, я бы второй перевал хрен нашел. Сижу на первом, пялюсь на спуск и думаю, а не пора ли застрелиться? За те бумажки вам жизнью обязан!
— Не вам, а ему — отмахнулся Верин. — И тому, кто надоумил мембрану поверх камуфла одеть. А то Санька бы прирезала, не спрашивая имени и фамилии.
— То есть уже трижды. Тебе, Борьке и Саньке, — Урусов допил чай и аккуратно постучал перевернутой кружкой о камень, выбивая прилипшую к стенкам заварку.
— Слушай, капитан, кончай фигней страдать. Я тебе за Борьку столько должен… Кстати, чтобы в курсе был: Борька идет с Дивизией. По тому пути, что ты прошел. Завтра к вечеру прижгут Бодхани пятки. Внизу ахмадовцев уже нет. В Айни Фаррух и матчинцы, с другой стороны Зеравшана — Рюмшин. Великую Таджикскую Войну ты проспал в коше на Мутных. Только вот эти, — Олег кивнул в сторону каньона, — остались. И насчет переселения вашего договорились уже.
— Гыр на тебя, товарищ главнокомандующий. Не всё сразу. Давай еще раз, помедленнее, и по-русски.
— Потом. Главное: всё хорошо. А сейчас надо решить две проблемы: как предупредить «ребенков» и как убрать Саньку подальше отсюда. Поигралась и будет. Рано ей еще.
— А в чем проблема? Прикажи.
— Ты ее остановить пытался? Когда она сюда умирать шла.
— Ну…
— И как?
— Я чужой. А ты — отец, все-таки…
— У нас не армия. Наши ребята делают то, что считают правильным. Жесткое подчинение только во время боя. А в обычное время надо объяснять. С такими бойцами работать труднее, но они намного эффективнее. Понимаешь? В общем, нужен предлог, какое-нибудь поручение. Но чтобы оно смотрелось полноценной причиной.
— Щас сообразим.
22 августа 2024 года
Таджикистан, Фанские горы, каньон на перевале В. Казнок
«Нас утро встречает прохладой»… И прохладой тоже: ручеек иссяк, камни покрыты слоем льда. А еще утро нас встречает грохотом взрывов. Так и хочется картинно потянуть носом и выдать фразу подполковника Килгора про обожание запаха напалма по утрам… Только окружающие не поймут. Военную киноклассику местные, скорее всего, не смотрели.
Ахмадовцы начали на рассвете. Относительно толковые ребята среди них, скорее всего, сохранились. Да иначе и быть не могло. Сомнительно, чтобы баши смог бы удержать власть без стоящих специалистов горлорезного профиля.
Но то ли мало осталось, то ли где-то что-то не так. А может и обожрались чего-нибудь до отключки соображения. Или просто не подумали, что за ночь что-то могло измениться.
Поперли буром, толком даже не развернувшись в боевой порядок. Да, впереди пустили авангард. Десять рыл. Но разведка это или охранение, похоже, и сами не знали. Надо вперед отправлять — вот и пошли.