Ребёнок моего мужа
Шрифт:
Сейчас Китайгородская работала в языковой школе. Одевалась по-молодёжному. Носила джинсы и обтягивающие водолазки и больше смахивала на студентку, чем на учительницу английского. В выходные гоняла на самокате, громко смеялась на улице и подчас вообще вела себя вызывающе. В её тридцать четыре ей бы никто не дал больше двадцати пяти. Миниатюрная, с коротко стриженными русыми волосами и огромными горящими глазами на пол-лица, она производила впечатление не женщины из плоти и крови, а мультяшки, которая только-только сошла с афиши и решила пожить среди людей. По характеру была, как вулкан. Нет, не вспыльчивая, просто энергия
А ещё Юлька была чайлдфри, или, как она сама говорила, честной эгоисткой. «Да, хочу жить для себя. Что такого? Хочу путешествовать, хочу покупать модные шмотки.Себе. И не хочу решать чужие проблемы. Моё время – это только моё время, – заявляла она всем, кто пытался наставить её на путь истинный. – Некоторые рожают, потому что боятся осуждений, а потом жалеют, думают, куда бы ребёнка сплавить, лишь бы ни видеть, но рожать других подбивают. А меня тиканье часиков не пугает. Как и отсутствие стакана в старости. Мне, может, и пить не захочется. А вот вам, не факт, что ваши детки его принесут. В жизни бывает всякое. Так что копите деньги на сиделку».
Муж у Юльки был кандидатом химико-биологических наук. Познакомились они ещё в студенческие годы. Юля подрабатывала в деканате биофака секретарём и без устали заполняла зачётки, а он был скромным аспирантом. Так друг друга и увидели. Насчёт детей Максим не шумел. Лана до сих пор не поняла, то ли он тоже был чайлдфри, как его неугомонная супруга, то ли с годами просто смирился. В свободное время любил порезаться в «танки», но человеком считался добрым. Юльку баловал. Такого достатка, как у Облонских, Китайгородские, разумеется, не имели. Максим занимался наукой и только наукой, а учёный, как и художник, в России обязан быть голодным.
Однако у вторых к первым зависти не возникало. Оба: и Максим, и Юлька не были ни обидчивыми, ни злопамятными, а самое главное – никогда не совали нос в чужие дела. Поэтому, наверное, Лана и дружила с Юлькой. Китайгородская не задавала неприятных вопросов о детях, не настраивала против ЭКО, не советовала отпустить Влада к здоровой женщине, не приставала с усыновлением. Лана же в свою очередь никогда не просила подругу сменить «религию», выбросить из головы все западные штучки и, наконец, родить. Да и понимали они друг друга буквально с полуслова.
– Нет, ты только представь, что мне Кадочникова сказала. – возмущалась Юлька примерно полгода назад после очередного ежегодного осмотра. – Лежу я, значит, в кресле, а она мне: «Может, подумаете ещё раз о беременности. У Вас такие богатые яичники». А я никак не пойму: откуда она это взяла? У меня они там драгоценностями что ли увешаны, или она от них записку разглядела «Чмоки-чмоки, улетели на Бали».
Лана в такие моменты обычно громко смеялась. Юлька всегда умела поднять ей настроение. Так они и дружили. Бесплодная, страстно мечтающая о детях Иоланта и истинная чайлдфри Юлия с богатыми яичниками и полным отсутствием эндометриоза.
– Я не желаю этой Вике зла, – Лана внимательно посмотрела на подругу и, встав, плеснула обеим ещё чая. – Если ребёнок окажется не Влада, я не стану требовать с неё деньги. Я ей ещё и приплачу, лишь бы свалила побыстрее. Будем считать это благотворительностью. Плюсики в карму лишними не бывают.
–
В «Три в ряд» Лана начала играть четыре месяца назад, после того как окончательно порвала со всеми экошными форумами. Цель у игры оказалась простая: нужно было собрать по горизонтали или по вертикали как минимум три кристалла одного цвета и получить за это определённое количество очков. За полгода Лана добилась нехилых успехов и стала играть с Юлькой в одном клане. Вместе каждый день они выполняли нехитрые задания, но после появления в квартире Вики Лану играть как отрезало. Почему? Всё объяснялось до боли примитивно. В конце каждого уровня, если она его проходила, высвечивалось английское слово «victory».
– Я больше не буду туда заходить. По крайней мере, в ближайшие три месяца. Видеть слово «Виктория» ещё и там я не хочу.
– Ясно. – Юлька обняла Лану за плечи. – Всё будет хорошо, дорогая, – и широко улыбнулась.
– Всё будет хорошо, – на другое Иоланта и не надеялась.
Глава 8
Влад вернулся домой в половине восьмого. Лана заваривала на кухне чай. После ухода Юльки она спустилась в магазин и купила новую чайную смесь с мятой и мелиссой. Бумаги с её работы лежали на подоконнике возле горшка с хризантемой. На этой неделе Лана трижды отпрашивалась домой раньше и забирала переводы с собой. Всё чаще её посещали мысли о фрилансе.
– Как прошёл твой день? – Влад по традиции поцеловал супругу в плечо. Лана сжала руку в кулак и едва не опрокинула на себя чайник. Прикосновения Влада в последнее время стали ей неприятны.
– Юля приходила. У них в школе отключили воду и сняли вторую смену. Вот она к нам и заскочила.
– И когда у нас на фирме воду отключат? А то я уже задолбался так работать.
Вымыв тщательно руки, Влад ушёл в спальню переодеваться. Лана позволила себе слабую улыбку. Десять лет назад они с Юлькой часто обсуждали домашнюю одежду своих мужей. С Максимом всё было просто до неприличия. Переодеться в домашнее означало для него – снять всё, кроме трусов и тапочек, Влад был педантом. Каждая рубашка в его шкафу находилась на отдельной вешалке, на рукавах никто бы даже под микроскопом не обнаружил ни единого залома, брюки висели «стрелка» к «стрелке». Дома он носил только хлопковые светлые шорты и рубашки поло. Даже, лежа на диване, он старался выглядеть элегантно.
– Что на ужин?
Сегодня Лана не стала доставать праздничную посуду и зажгла на кухне весь верхний свет. Ей хотелось, чтобы Влад видел её лицо, и сама она тоже хотела видеть его лицо.
– Тушёная капуста.
– Тушёная капуста? – Его брови взлетели вверх и на несколько секунд задержались в таком положении. Влад терпеть не мог капусту, и Лана готовила её только тогда, когда сильно на него злилась.
– Да, тушёная капуста.
– Ладно.
Он опустился на кожаный стул и, пододвинув к себе тарелку, потянулся за хлебом к хлебной корзинке. Внутри лежали тонко нарезанные ломти чёрного каравая. Дарницкий хлеб Влад тоже не особо жаловал.