Ребенок не по плану
Шрифт:
Открытой не зря, конечно. Чего не отнимешь у моего мужа — он профессионал своего дела, отлично работает с ценными бумагами. Самой главной статьёй расходов инвестиционного центра был дорогой дизайн помещения и отличный пиар. Я горько усмехнулась, глядя на себя в зеркало.
Я сама стала частью этого пиара… вернее наш брак.
Наш брак был создан по расчету, а не на небесах и что же? Зато у меня уже появилась маленькое годовалое солнышко, дочка Катрина.
Валера сделал мне романтичное предложение руки и сердца. На самом деле я была для него выгодной партией. Ну как же, обеспеченный фотограф,
Валера просчитал все варианты и выбрал меня. А я просчиталась, решив, что влюбиться до безумия можно и в браке. Ведь я уже много лет бежала от воспоминаний о прошлой любви — Данииле.
Аромат орхидей от разлитого крема становился все более удушающим. Я, не стесняясь, всхлипнула. А кого стесняться? Бессловесную горничную, что замаячила в дверях, в отдалении? Да кому какое дело, до того, что я плачу?
— Дишка? Что такое? — Мне показалось, что я окаменела от первых звуков голоса, который вспомнила бы и через сотню лет. Сейчас я превратилась в соляной столб, понимая, что только он называл ее так — нежно, мягко, с присущими только ему, знакомыми нотками «Дишка»… Только он. Даниил.
Призрак прошлой «великой любви», сейчас стоял за мной, во плоти — я слышала его сбивчивое дыхание, казалось, я ощущала и тот самый, неповторимый запах, присущий только ему. Еловых веток и мяты, такой вот личный коктейль, будораживший ненужные сейчас воспоминания.
— Даниил? — К своему стыду, я так и не сумела взять себя в руки, резко обернувшись. — Что ты здесь делаешь?
«Зачем ты воскрес из мертвых именно сегодня?» — хотелось спросить мне, но я промолчала.
— Я делаю тоже самое, что и ты. — Немного грустно улыбнулся крепкий высокий парень, вернее уже мужчина, которого я не знала. Даниил так изменился!
— Я приехал на свадьбу своего друга Влада.
— Какое счастливое совпадение. И ты прям был не в курсе того, что я приеду тоже? — Не удержалась я от шпильки. Даниил потупился и промолчал. Воцарилось неловкое молчание. Даниил потянул носом и непонимающе заморгал.
— А что тут произошло? Атомный взрыв на парфюмерной фабрике?
— Нет. — Сцепила зубы я. — Это крем для лица, или тела… черт, не помню. Помню, как задела его рукавом блузки и смахнула на пол, а он разбился, и… — я сама не поняла, что произошло. Но по моему лицу снова покатились слезы. Горячие и неудержимые. Даниил метнулся ко мне быстрее, чем я успела сказать «нет». Сказать нет — ему, с непрошенными объятиями. Нет — себе, своему глупому сердцу, что метнулось ему навстречу. Правильно говорят, не бывает «любви» в прошлом времени, если эта любовь была настоящей…
— Ш-ш-ш, Диана, перестань. — Что задело за живое, зацепило сильнее всего, так это его реакция на ее слезы. Не резкие слова, не нетерпимость Валеры. А только понимание и притяжение между нами… Такое, как раньше.
Даниил уткнулся лицом мне в макушку и успокаивающе шептал, что все в порядке, что я вовсе не неуклюжая. Что он сейчас поможет и быстренько все уберет. Сам конечно, а я пускай посижу, отдохну. И все снова будет хорошо.
У Даниила слова не расходились с делом. Не слушая моих возражений, он усадил меня на мягкий пуфик в комнате, а сам взялся за дело, отыскал в ванной швабру и тряпку, налил
Ядреный порошок для пола перебил запах орхидей, заменив его на классическую «морскую свежесть». Даниил никогда не чурался грязной работы — его семья была такой же небогатой, как и меня.
Глава 3
Я горько улыбнулась воспоминаниям.
У нас тогда, шесть лет назад, были общие шутки, общие воспоминания — про школу, про Америку, страну возможностей. Я помнила, как смеялась до упаду над Даниилом, когда он работая на кухне какого-то калифорнийского ресторана по двенадцать часов, умудрялся не спать, а приходить ко мне, и всегда утаскивал самые вкусные гостинцы.
То пирожные с мягчайшим кремом, то умопомрачительно дорогой сыр и бутылку элитного вина… то пирожки с мясом, вот только с пылу, с жару, и обычное дешевое пиво. Я снова вздохнула, уцепившись пальцами за пуфик, словно боясь сдвинуться с места. А вдруг широкая спина Даниила окажется сном, видением и растает так же быстро, как те воспоминания, что сейчас мелькнули в моей голове?
— Ну, зачем же ты, Даниил, помогаешь… не стоило трудиться. Там должна была прийти горничная. — И снова к моему горлу подкатили слезы. Мне так хотелось сказать Даниилу… да что угодно. От простой благодарности, до правды — до того, что я невыносимо сильно скучала.
И скучаю до сих пор, если быть честной. Скучаю даже ночью, когда он мне снится. Но Даниил никогда не обращал внимания на слова, которые я говорила невпопад. Он и сейчас тепло улыбнулся, подходя ближе, беря мои, неожиданно похолодевшие ладони в свои теплые широкие руки.
— Неа. Я встретил горничную по пути к твоей вилле и благодаря моему роскошному знанию французского выведал все подробности ее миссии. И уговорил бедную девушку переложить их на меня. Никто не придет.
— Но зачем ты это сделал? — я до сих пор пребывала в каком-то шоке. Даниил пожал плечами, словно теряя опору, теряя подготовленные слова и фразы.
— Честно, не знаю. Я просто очень хотел тебя увидеть. Хоть на минутку. И мне показалось, это мой шанс — горничная сказала, что ты одна на вилле. Без мужа. Что он ушел. — Всего одно слово все испортило. Призрак Валеры повис между нами.
— Увидел меня, и что? — я отвернулась так резко, что хлестнула волосами себя по щеке. — Не начинай, Даниил. В этом всем нет смысла. Ты сам захотел, чтобы мы расстались. Помнишь, так нелепо, по телефону, ты позвонил мне и бросил меня…
— Замолчи. — Поморщился Даниил, будто воспоминания и ему причинили боль. — Я был глупым, упрямым инфантильным мальчишкой. Ты сразу говорила, что тебе нужны серьёзные отношения. А мне тогда бы только в игрушки играть было.
— Ты врешь сейчас. Ты никогда не был инфантилен. Сколько мы провстречались? Больше года. Потом ты уехал в Чехию. А я тебя ждала. Писала письма по электронной почте и звонила. А потом до тебя, наконец, дошло, что я не собираюсь прерывать наш интернет роман. Или телефонный роман? И ты решил от меня избавиться, пока я не примчалась к тебе на крыльях любви? — я понимала, что это жестоко — так полосовать словами, правдой, которую Дании сейчас наверняка не хочет слышать. Но остановиться уже не могла.