Ребёнок от босса. Научи меня любить
Шрифт:
Я уехала для того, чтобы начать всё сначала. И сама себе поклялась, что никогда больше не позволю прошлому вернуться...
– У меня. Нет. Мужчины, – чеканю, смотря в чёрные глаза своего босса, намертво припечатанные к моему лицу.
– Вот и отлично, – кивает. – Это всё упрощает.
– Но это не значит, Глеб Викторович, – тут же продолжаю фразу. – Что он не появится у меня в будущем. Надеюсь, вы понимаете, что всю жизнь одна я не буду только потому, что вам так захотелось. Ребёнок в моём животе не только ваш, но и мой. И то, что я его ношу не даёт вам право
Тут же отстёгиваю ремень безопасности, открываю дверь и пулей вылетаю из машины.
Моё сердце стучит как ненормальное, и оказавшись на улице, я втягиваю в себя холодный осенний воздух, заполняя им лёгкие до упора.
Меня немного трясёт. То ли от холода, то ли от волнения после выпаленной боссу тирады.
Никогда. Никогда прежде я не позволяла себе так с ним разговаривать...
Закутавшись в пальто, как в кокон, обхватываю себя руками за плечи и буквально бегом несусь до подъезда. Прикладываю ключ от домофона к замку и тяну на себя тяжёлую дверь. И в этот момент вдруг ощущаю, как чьё-то крепкое тело прижимается к моей спине. А через секунду мужская ладонь ложится поверх моей, сжимающей дверную ручку.
– Поднимусь с тобой до квартиры, – спину обжигает, когда рука Воронцова перемещается чуть выше поясницы и мужчина подталкивает меня вперёд, призываю зайти в подъезд. – Хочу убедиться, что ты не грохнешься в обморок где-нибудь на пол пути.
Тяжело выдохнув, прохожу к лестнице. Даже не пытаюсь спорить в этот раз. Всё равно бесполезно. Я слишком хорошо знаю босса, чтобы понимать – он не отцепиться, пока не получит своё.
– На каком этаже ты живёшь? – спрашивает, когда мы преодолеваем первый пролёт.
– На пятом.
– Последний этаж в доме без лифта. Отлично просто...
– Меня всё устраивает, – бурчу себе под нос.
– Это пока тебя устраивает. А теперь представь, как ты с огромным пузом будешь каждый день таскаться туда-сюда по этой лестнице. А потом ещё с коляской. Ты как коляску собиралась на пятый этаж затаскивать, Александрова?
Поджав губы, оставляю этот вопрос без ответа. Хотя мне многое хочется сказать. Например, что тысячи женщин живут в подобных пятиэтажках и это не мешает им рожать детей.
Я могла бы оставлять коляску на первом этаже. У нас там есть небольшой предбанник. Жильцы оставляют там и коляски, и велосипеды, и самокаты. А до квартиры я могла бы подниматься уже с малышом на руках.
Да, на большом сроке беременности по лестнице мне будет подниматься тяжело. Но, с другой стороны, небольшая физическая активность даже полезна. В конце концов, другие же как-то справляются. Значит, и я смогу.
Мы, наконец, добираемся до моего этажа. И когда вместо того, чтобы проводить меня до двери, как и было заявлено, Воронцов заходит вслед за мной в квартиру, я даже не удивляюсь. С самого начала я понимала, что именно это он и сделает.
Повесив пальто на крючок в прихожей, прохожу в комнату и лезу в комод за папкой с документами. На босса стараюсь не смотреть. Потому что не хочу видеть недовольство на его лице. А я точно знаю,
– Всего одна комната, – резюмирует мужчина, проходя вслед за мной в спальню.
– Да одна, – отвечаю раздражаясь. – Нам с малышом больше и не нужно. Всё равно кроватка ребёнка будет стоять рядом с моей постелью. Так что вторая комната нам ни к чему.
– А когда станет старше?
– А когда станет старше, тогда можно будет и снять квартиру побольше.
– Так жильё ещё и съёмное, – констатирует, оглядывая помещение с явным недовольством.
Вздохнув, подхожу к Воронцову и протягиваю ему документы.
– Вот моя медицинская карта и все анализы. Фотографируйте и уходите, пожалуйста. Я очень устала и хотела бы прилечь.
Забрав из моих рук карточку, Воронцов начинает медленно просматривать все страницы. И с каждой минутой как мужчина изучает мои анализы, я почему-то начинаю волноваться всё сильнее. Как школьница, стоящая перед учителем, пока тот проверяет итоговую контрольную, от результатов которой зависит всё её будущее.
– У тебя некоторые показатели понижены, – хмурится, просматривая последний анализ крови. – Гемоглобин снижен почти вдвое от нормы.
– Я в курсе. Тамара Васильевна сказала, что это может быть из-за стресса и усталости. Она дала мне контакты врача-иглотерапевта.
– Что за контакты? Дай посмотреть, – требовательно протягивает руку.
Порывшись в сумочке, выуживаю визитку, которую сегодня на приёме получила от репродуктолога, и её из моей ладони тут же вырывают.
– Что за адрес? – пробежавшись взглядом по карточке, босс вопросительно выгибает тёмную бровь. – Почему она не назначила тебе эту процедуру в клинике? Мне говорили, что у них там весь спектр врачей, которые могут понадобиться.
– Потому что эта процедура оплачивается отдельно. В клинике она стоит слишком дорого. Тамара Васильевна дала мне контакты врача подешевле... Что вы делаете?! – спохватываюсь, когда Воронцов у меня на глазах рвёт визитку с адресом иглотерапевта на несколько частей.
– Я на своём ребёнке экономить не собираюсь. Курс пройдёшь в клинике. Я оплачу.
– Да вы... вы..., – от напора этого мужчины у меня в лёгких воздух застревает. И просто отказывается циркулировать.
Но Воронцов очевидно и не собирался меня слушать. Молча развернувшись, босс проходит в кухню, по-хозяйски открывает дверцу под раковиной и выбрасывает в мусорку порванную визитку с контактами врача. После чего просто продолжает свою инспекцию.
И да, ему даже не нужно что-то говорить, чтобы я поняла – кухня тоже ему не понравилась. Также как и содержимое моего холодильника, спальня, коридор и прихожая.
Безмолвно следуя за боссом по пятам, чувствую, как негодование и протест растут во мне всё сильнее и сильнее. Горло снова сжимается от дурацкого комка, который никак не хочет сглатываться.
Даже несмотря на то, что живу я на съёмном жилье, я люблю эту квартиру. Это – мой дом. Единственный, который я могла бы назвать настоящим. В каждом уголке здесь частичка моей души.