Ребёнок от чужого мужа

Исаева Дина

— Можешь, — прижимаю дочь к себе, чувствуя внутри легкость.

— А когда папу выпишут, мы будем жить вместе?

— Вместе, — все же не удерживаюсь и смахиваю слезы с щек. — Мы теперь всегда будем вместе.

Через неделю Сергея переводят из реанимации в общую палату, а его врач говорит, что если он и дальше будет восстанавливаться такими темпами, то выписка не за горами. Мы с Галиной Васильевной приходим к нему каждый день: она навещает его днем, а мы с Машей по вечерам, чтобы он надолго не оставался один.

— Катя, а что с Наташей? Почему она не заходит? — спрашивает он в один вечеров. — На звонки мои не отвечает.

Наташу

выписали пять дней назад и я ничего о ней не слышала с тех пор.

Я пожимаю плечами и присаживаюсь рядом. Смотрю в любимое лицо:

— Не знаю, Сереж. Возможно…

Но договорить не успеваю, потому что в дверь стучат и на пороге появляется жена Сергея.

— Можно? — ее глаза задерживается на моей руке, которой я глажу Сергея по лицу и уголок ее рта дергается в грустной ухмылке.

Я знаю зачем она пришла. Но уже и не наделась, что ей хватит мужества рассказать правду.

— Маша, идем, — встаю с кровати, беру дочь за руку и веду ее в коридор.

Глава 63

Сергей

Наташа явно поправилась с тех пор, как мы виделись в последний раз. На лице ни царапинки. Здоровый цвет кожи, яркий макияж. Когда мы попали в аварию я думал, что с ума сойду в те секунды. Наверное, именно тогда я впервые осознал, что несу огромную ответственность за нашего ещё неродившегося ребёнка. Он мой. Он часть меня. Его я буду любить так же сильно, как и Машу. Несмотря на то, что мы с Наташей будем не вместе, ребёнок в этом не виноват.

Я прохожу по палате, встаю у окна и опускаю руки в карманы брюк. Бросаю на Наташу выжидающий взгляд. Вроде о чем-то хотела поговорить, но испуганно молчит и нервно переминается с ноги на ногу…

— Можно мне воды? — спрашивает она охрипшим голосом.

Я киваю в сторону тумбы, наблюдаю за тем, как Наталья делает жадные глотки и закручивает бутылку. У неё руки дрожат и зрачки бегают из стороны в сторону. Да что, чёрт возьми, происходит?

— Как себя чувствуешь?

— Всё хорошо, не волнуйся. Серёж… в первую очередь, мне нужно сказать, что ни в коем случае не хотела, чтобы так вышло… Боже, ты не представляешь, как я тогда испугалась! Как тошно мне было, когда твоё состояние было между жизнью и смертью.

— Проехали, — качаю головой. — Главное, что с тобой и нашим ребёнком всё в порядке. Ты же делала УЗИ? Что сказали?

Она делает глубокий вдох и садится на кровать.

— Я не беременна, Серёж. Это второе, о чем я хотела тебе рассказать.

Сердце начинает усиленно биться о грудную клетку. Твою мать… Я не уберег своего ребёнка! Сам виноват. Не надо было идти на уступки с Наташей. Не надо было позволять ей садиться за руль. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Мне хочется стены крушить!

— Почему сразу не сказала, когда я пришёл в себя?

— Боялась волновать, — тихо шепчет Наташа, когда я разве волосы на себе не рву. — Врачи сказали, что лишний стресс для тебя.

— Удар был слишком сильным? Задело? Прости, что задаю такие вопросы, тебе, наверное, непросто об этом говорить.

— Я не была беременна, Серёж. Ни-ко-гда… Никогда не была, слышишь?

— В каком смысле? — крепко сжимаю челюсти.

— Я сказала о своей беременности, потому что боялась

тебя потерять. Глупо, самонадеянно, отчаянно… Да, ты прав. Я не хотела рожать. Во всяком случае, не сейчас! Знаю, что от этого портится фигура, что волосы лезут клочьями, что себе ты больше никогда не принадлежишь. Я не была готова к таким кардинальным изменениям в своей жизни. Меня всё устраивало — наша семейная жизнь и ты. До тех пор, пока я не заметила твой интерес к Кате. Когда я почувствовала, что ты хочешь уйти, мне показалось, что это единственная возможность удержать своё счастье. Обмануть. Остановить весь тот кошмар! Даже такой ценой. Я тебя любила и люблю, Серёж, мои чувства никуда не делись.

На меня будто ведро ледяной воды выливают. В ушах начинает громко звенеть, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки.

— И долго ты собиралась молчать?

— Честно говоря, я не знаю. Первоочередной задачей для меня было удержать тебя. Любыми способами…

— Хм, что же. У тебя неплохо получалось, — качаю головой. — Я даже не подозревал о том, что на самом деле никакой беременности нет.

— Прости…

Наташа опускает взгляд в пол и тихо всхлипывает. Несколько слезинок скатывается по щекам, плечи начинают подрагивать. При других обстоятельствах нашего разрыва я бы обнял её и утешил, ведь мы прожили вместе достаточно долгое количество времени. Нам было хорошо в прошлом, но последний момент с её ложью стёр всё положительные эмоции. Наташа хорошая актриса, поэтому мне больше не хочется верить в искренность её слов.

— Я тебя понял, Наташ, — отвечаю как можно спокойнее. — На днях попрошу своего юриста заняться бракоразводным процессом.

— Юриста? — прекращает плакать она. — Ты же не лишишь меня всего, что подарил?

— Всего — нет. Шубы, побрякушки и шмотки можешь оставить себе. На этом всё. Ничего личного. Я не позволю держать себя в дураках.

Её щеки заливаются густым румянцем, а ноздри широко раздуваются. Наверняка она планировала с моей помощью обзавестись не только жильем и машиной, но и другими материальными благами. Хорошо, что правда всплыла наружу. Пусть и такой ценой. Зато сразу стало понятно, кто есть кто.

Эпилог

— Ну что, готовы, мои красавицы? — остановившись в дверях гостиной, я оглядываю Катю и Машу, сидящих на полу перед раскрытым чемоданом.

— Мне еще нужно мои любимые сандалики положить! — обиженно восклицает дочка, вскидывая глаза из-под белой панамы. — А мама их найти не может.

— Там, куда мы едем, полно магазинов. Обещаю купить тебе и сандалики и платья, и все что тебе захочется.

— И рюкзак? — глаза Маши радостно вспыхивают. — Хочу белый с жирафом, как у девочки из нашего садика.

— Мы найдем тебе еще лучше, — обещаю я, не уверенный насчет того, что разыщу именно такой. Себе я дал слово свою дочь никогда не обманывать.

— Ладно, мам! — Маша великодушно смотрит на мать. — Папа купит мне сандалики. Можешь закрывать чемодан.

— Вот спасибо, малыш. Такая ты у меня добрая, — посмеивается Катя, поднимаясь с пола.

У нее новая стрижка, одета в белый воздушный сарафан. Настоящий ангел, — приходит мне на ум, о чем я незамедлительно говорю вслух, когда она ко мне подходит.