Ребёнок от сводного врага
Шрифт:
— Дальше что?
— Ты довел девушку до нервного срыва. Тебе должно быть стыдно.
Я бы ответил в рифму, но сейчас совсем не тот случай. Я слишком зол, а отец снова видит ситуацию в искривленном зеркале. Видит и не понимает, почему я не хочу ввязываться в грязь, которую они затеяли с Архиповым.
— Какое тебе дело до Марины?
— Я знаю ее давно, и ты тоже. Я уже с Архиповым договорился о вашей…
— Кто тебя просил договариваться? Я? Марина?
— Вы бы сами не решились.
— Мы взрослые люди! Мы бы все сами
Разговор переходит на повышенные тона. Я не стесняюсь кричать во всю силу голоса, а он не боится, что нас услышат немногочисленные работники. Какого черта происходит в моей жизни? Расписали от и до, договорились за меня. Мама всегда твердила, что я в будущем стану мужчиной, и сам должен принимать решения. Сам, а не с помощью отца. Она знала его гораздо лучше меня, поэтому…
— Кстати, зачем тебе галерея? Я думал, ты равнодушен к искусству, — внезапно отец меняет тему и спрашивает спокойным голосом. Как быстро он остыл! Хотя нет, не быстро. Прошло минут пять, если не больше, прежде чем отец заговорил. Я углубился в воспоминания и наставления мамы, а он, видимо, приходил в себя.
— Теперь неравнодушен.
— Странно, — он почесывает едва заметную темную щетину. — Эльза тоже неравнодушна.
В этот момент я пытаюсь не выдать, как внутри меня все накаляется и я готов вот-вот взорваться. Снова испытываю тревогу, ощущение, что отец что-то подозревает. Я никогда не позволю скомпрометировать Эльзу. Никогда и никому. Даже собственному отцу.
— И?
— Это значит, что ты…
В этот момент в кармане вибрирует телефон. И я бы проигнорировал звонок, если бы не имя входящего абонента.
— Дан, галерея сгорела, — произносит Эдгар три слова, которые заставляют меня замереть на месте в попытке осознать произошедшее.
Сгорела мечта любимой.
Сгорели деньги, которые я вложил.
Сгорело наше будущее…
Ладно, об этом рано судить. Нужно понять, что произошло, и решить проблему. Возможно, случай страховой, и мы сможем покрыть расходы.
— Скоро буду.
Отец не спрашивает, куда я направляюсь, когда вылетаю из кабинета, не идет следом, не требует, чтобы я вернулся. Я бы не послушал его, все равно помчался бы к краху, который вскоре ожидает меня. Во всех смыслах.
Приезжаю на место через пятнадцать минут. Мне повезло, что пробок не было, но возле нашей галереи оказалось много машин. И пожарных, и легковых. Вокруг помещения скопилась толпа, за которой не видно происходящего внутри. Но я подхожу ближе, с трудом делая каждый шаг, который приближает меня к катастрофе.
— Наконец-то! — передо мной появляется на удивление спокойный Эдгар.
— Что здесь произошло?
— Поджог.
— Как поджог? — пораженно смотрю на друга.
— Вот так. Какие-то хулиганы решили «поиграться».
Класс. А за эти игры должен платить я из собственного кармана! Черт! Мы же столько всего сделали! И аренда помещения, и ремонт, который вот-вот должен был закончиться.
— Что дальше? — спрашиваю друга.
— Придется все устраивать заново.
Но у меня не выйдет. Не потому, что нет желания, а потому, что средства на новую галерею я найти не смогу. Хотя… Есть один вариант.
Глава 19. Призрачное счастье
— Тебе нехорошо? — снова и снова спрашивает Дан, баюкая меня в своих сильных руках. Мы лежим уже полчаса. Голова в последнее время часто кружится, особенно по утрам, но это быстро проходит.
— Немного.
— Ты сильно волнуешься в последнее время. Не переживай из-за галереи, она не стоит твоего здоровья.
— Мне просто жалко, — признаюсь я. Только с ним я могу откровенно поговорить и озвучить свои мысли. Порой это трудно сделать даже с Аленой, но с Даном создается ощущение, что он понимает меня, как никто. — Мы вложили столько сил и средств, да еще и квартиру не удается продать. Отец отказался?
— Да, — с сожалением в голосе отвечает он. Не вижу этого, но чувствую, как он кивает и слышу, как его сердце в этот момент начинает стучать быстрее. — Квартира записана на него, не успел переписать на меня. Черт!
Действительно. Черт. Судьба словно отвернулась от нас. Она подкидывала нам испытания одно за другим. Сначала поджог в галерее, затем отсутствие дополнительных средств на восстановление, потому что страховая отказалась платить. Все это привело нас в отчаяние, но в то же время закалило. Мы всегда рядом друг с другом, поддерживаем в трудной ситуации. Даже сейчас, когда мне плохо, Дан лежит со мной, успокаивает, говорит, что сам решит проблему.
Я тоже хочу предложить свои варианты. Если бы не головокружение и слабость в последнюю неделю, то идей оказалось бы больше. Наверное. Дан сказал, что вызвал врача, ибо ему не нравится мое состояние. Врач придет завтра с утра. Меня мучает слабость, головокружение, слегка подташнивает. Может, действительно переживаю, может, отравилась. Не знаю, если честно, да и не хочу узнавать.
— Отец пригласил меня к себе в офис через час, — Дан прерывает затянувшуюся паузу. — Наверное, снова будет давить.
— Думаешь?
— Знаю. Он горит своей винодельней, сделает все, чтобы она встала на ноги. Даже пожертвует моим счастьем.
Больно слышать от него эти слова, но от реальности никуда не денешься. Она давит на нас, заставляет проснуться и осознать, что наши родители не самые лучшие на свете. Но, в отличие от меня, Дан это понял раньше, когда умерла его мама, а я…
Лучше бы я жила в розовых очках, чем видела стальные глаза матери, которые смотрят на меня каждый вечер в столовой. Да, теперь я ужинаю со всеми, но завтракать не спускаюсь. Нет желания.