Ребенок по Монтессори ест все подряд и не кусается
Шрифт:
Этот воспитательный метод должны бы принять к сведению специалисты по экспериментальной психологии.
Итак, наш дидактический материал делает возможным самовоспитание и допускает методическое воспитание чувств. Это воспитание зиждется не на искусстве учительницы, но на воспитательной системе. Учительница только демонстрирует предметы, которые, во-первых, привлекают внимание ребенка, а во-вторых, заключают в себе рациональную постепенность стимулов.
Не следует смешивать воспитание чувств с конкретными понятиями об окружающей среде, получаемыми при посредстве органов чувств. Равным образом мы не должны отождествлять эти чувства с номенклатурой, соответствующей конкретному понятию,
Вспомним, что делает учитель музыки, когда дает урок на рояле. Он придает ученику правильное положение тела, дает ему понятие о нотах, показывает ему соответствие между писанной нотой и клавишей, дает постановку пальцам, а затем велит ребенку проделать упражнение самостоятельно. Если из этого ребенка хотят сделать пианиста, то между понятиями, преподанными учителем, и музыкальной игрою должен протечь долгий период терпеливых упражнений, развивающих гибкость пальцев: координация специальных мускульных движений должна стать автоматической, и мускулы рук должны окрепнуть в часто повторяющихся упражнениях.
Поэтому пианист должен работать сам за себя. И успех его тем прочнее, чем больше любовь к музыке побуждает его быть настойчивым в упражнениях; но без руководства учителя одного упражнения недостаточно для превращения ученика в настоящего пианиста.
Директрисы «Дома ребенка» должны иметь отчетливое представление о двух факторах, привходящих в их работу: о руководстве ребенком и об индивидуальном упражнении.
Только твердо усвоив это, они могут приступить к руководству самопроизвольным воспитанием ребенка и к сообщению ему необходимых общих понятий.
В определении своевременности и характера этого вмешательства и заключается все личное искусство воспитателя.
Например, в одном из «Домов ребенка» через месяц после открытия я нашла пятилетнего мальчика, который уже умел составлять слова, так как в совершенстве знал азбуку, – он изучил ее в две недели! Он умел писать на черной доске, а в вольном рисовании показал себя не только наблюдательным, но и обнаружил некоторое интуитивное знание перспективы, – превосходно нарисовал дом и стол. Что касается упражнений в хроматическом чувстве, то он смешивал восемь оттенков восьми цветов и из кучки в шестьдесят четыре таблички, каждая из которых обмотана шелком особого цвета или оттенка, быстро умел выделять восемь групп. Проделав это, он с легкостью располагал каждый цветной ряд в полной постепенности оттенков. Играя в эту игру, ребенок как бы проворно расстилал на столике коврик тонко оттененных цветов.
Я проделала опыт: взяв его к окну и показав ему на деревянном столике одну из цветных табличек, велела ему хорошенько к ней приглядеться и запомнить цвет. Затем я послала его к столу, на котором были разложены таблички, подобные той, на которую он смотрел. Он делал самые ничтожные ошибки, обыкновенно выбирал в точности соответствующий цвет, часто ближайший к нему и лишь в редких случаях оттенок, на две степени отстоящий от нужного. Значит, у мальчика в изумительной степени была развита способность к распознаванию цвета. Подобно всем детям, он очень любил хроматические упражнения. Но когда я спросила его о названии белого мотка, он долго колебался, прежде чем неуверенно ответил: «Белый». Столь умный ребенок без всякого вмешательства учительницы сумел бы заучить название каждого цвета.
Директриса сообщила мне, что она, заметив, с каким трудом ребенок запоминает название цветов, мало дает ему упражняться в играх для развития цветового чувства. Зато он быстро научится писать, – для этого в моем методе дети решают ряд задач, которые представляют собою упражнения чувств. Следовательно, ребенок был необыкновенно способный. Его
Директриса сочла за лучшее пока не вмешиваться в дело. Конечно, воспитание этого ребенка было несколько беспорядочно, и директриса дала чрезмерную свободу самопроизвольным проявлениям его умственных способностей.
Но как ни желательно положить воспитание чувств в основу понятий, вначале следует учить ребенка ассоциировать речь с восприятиями.
В этом отношении я с большим успехом проходила с нормальными детьми три периода, из которых по Сегену [8] должен складываться всякий урок:
8
Сеген Эдуард (1812–1880) – французский врач, психолог, один из основоположников олигофренопедагогики. Свою систему воспитания и обучения умственно отсталых детей обосновал данными физиологии. Придавал особое значение развитию органов чувств.
1) Ассоциация сенсорного восприятия с названием. Например, мы показываем ребенку два цвета: красный и синий. Показывая красный, мы говорим: «Это – красный», а показывая синий: «Это – синий». Затем мы кладем цветные мотки перед глазами ребенка на стол.
2) Распознавание предмета по названию. Мы говорим ребенку: «Подай мне красное», а затем: «Подай мне синее».
3) Запоминание названий предмета. Показывая предмет, мы спрашиваем ребенка: «Какой он?» И он должен ответить: «Красный».
Сеген строго настаивает на этих трех периодах и советует некоторое время подержать предмет перед глазами ребенка. Он рекомендует также никогда не показывать одного цвета, но всегда два зараз, ибо контраст способствует запоминанию цветов. И в самом деле, я убедилась, что нет лучшего способа научить отсталых детей распознавать цвета; отсталые благодаря этому приему гораздо быстрее заучивали цвета, чем нормальные дети в обыкновенных школах, чувствам которых не дают специального воспитания. Но для нормальных детей существует период, предшествующий трем периодам Сегена, – период, заключающий в себе настоящее воспитание чувств: это – приобретение остроты различительного восприятия, достигаемой только путем самовоспитания.
Вот перед нами пример огромного превосходства нормального ребенка и огромного воспитательного воздействия, какое подобные педагогические методы могут оказывать на умственное развитие нормальных детей сравнительно с отсталыми.
Ассоциация названий с сенсорными стимулами является источником огромного удовольствия для нормального ребенка. Я помню, как однажды девочка, еще не достигшая трех лет и несколько запоздалая в развитии речи, заучила названия трех цветов. Я попросила детей поставить у окна столик и, усевшись в одно из креслиц, указала девочке справа от себя на такое же креслице. На столе передо мной лежало шесть цветных мотков попарно, – два красных, два синих и два желтых. Сначала я положила один из мотков перед ребенком и попросила найти мне похожий. Это я повторила для всех трех цветов, показав ей, как располагать их правильными парами. После этого я перешла к третьему периоду Сегена. Девочка научилась распознавать все три цвета и произносить название каждого. Она была так счастлива, что долго смотрела на меня, потом заплясала, запрыгала. Видя ее восторг, я с улыбкой спросила ее: «А ты знаешь цвета?» И она, продолжая подпрыгивать, ответила: «Да, да!» Восторгу ее не было границ; она прыгала вокруг меня, радостно ожидая вопроса, на который отвечала все с тем же восторгом: «Да! Да!»