Ребенок среды
Шрифт:
Фабиан хмыкнул. Что-то во всем этом деле было нечисто, чувствовалось нечто неуловимо дразнящее. Однако девушка на его вопросы отвечала. Этого он отрицать не мог: безусловно, она не уходила от ответов.
— Вы не собираетесь повидаться с ним в октябре? — поинтересовался он.
Вдруг выражение настороженности исчезло, и в ее глазах появился страх.
— В октябре? — переспросила Среда с дрожью в голосе. Фабиан прикончил последнюю креветку и вытер губы — не сводя с собеседницы взгляда.
—Да, в октябре, мисс Грэшем. Вы подали заявление о месячном отпуске, начиная с пятнадцатого октября.
Фабиана поразило, как она испугалась. Он ощутил гордость от того, насколько оказался прав, решив во всем этом разобраться. Чувство, которое он испытывал к Среде, не сводилось к простому любопытству; это был инстинкт хорошего кадровика.
— Но я прошу отпуск за свой счет. Я не прошу, чтобы мне его оплачивали, мистер Балик. И мне не оплачивали его… в прошлый раз.
Девушка скомкала салфетку и поднесла ее к лицу. Казалось, она готова выбежать вон из ресторана через заднюю дверь. Краска полностью сошла с ее лица, и кожа стала совершенно белой.
— Тот факт, что вам не оплатят время вашего отсутствия, мисс Грэшем…
— начал Фабиан, но его прервал подошедший с подносом официант.
Когда тот отошел, Фабиан с неудовольствием отметил, что Среда воспользовалась передышкой, чтобы отчасти восстановить самообладание. Хотя она все еще была бледна, на щеках у нее выступили розовые пятна, и теперь девушка сидела, откинувшись на стуле, а не присев на краешек, как раньше.
— Тот факт, что вам не оплатят время вашего отсутствия, значения не имеет, — тем не менее продолжал Фабиан. — Это всего лишь логично. В конце концов, каждый год вам предоставляется двухнедельный оплачиваемый отпуск. И в связи с этим я перехожу ко второму пункту. Ежегодно вы обращались с двумя необычными просьбами. Во-первых, вы просили о дополнительном недельном отпуске за свой счет, что в целом составляет три недели. Тогда вы просили об отпуске…
— В начале весны, — закончила Среда уже совершенно спокойным голосом. — Вы усматриваете в этом какое-нибудь нарушение, мистер Балик? Поступая подобным образом, я избегаю конфликтов с другими девушками, а кроме того, фирма может быть уверена, что секретарь будет в офисе в течение всего лета.
— Здесь нет никакого нарушения per se. Под этим я разумею, — терпеливо объяснял он, — что в таком положении дел нет нарушения как такового. Но остаются неясности, возникают предпосылки для организационной путаницы. А неясности, мисс Грэшем, неясности и организационная неразбериха не должны иметь места при хорошо налаженной работе офиса.
Фабиан с удовлетворением отметил, что она снова занервничала.
— Значит ли это… вы хотите сказать мне, что… меня могут уволить?
— Не исключено, — согласился Фабиан, забыв, однако, добавить, что такое вряд ли могло произойти в подобном случае, когда, с одной стороны, секретарша в целом прекрасно справлялась с работой, а с другой стороны, была так безобидна, как Среда Грэшем. Прежде чем продолжать, он тщательно срезал с длинного куска ростбифа полоску желтого жира. — Посмотрите на это вот с какой точки зрения. Что получится, если каждая из девушек в офисе каждый год станет обращаться за дополнительным недельным отпуском — пусть
С подобающей тщательностью пережевывая ростбиф, Фабиан следил за задумчивым выражением ее лица и внутренне радовался, что ему не пришлось выдвигать подобного рода аргументы перед какой-нибудь сотрудницей побойчее, к примеру перед Арлетт Стейн. Он знал, что тридцатилетняя вдовушка с соблазнительными бедрами тут же отрезала бы: «Но каждая девушка об этом и не просит, мистер Балик». Стейн не волновало, что подобная софистика ничего, кроме усмешки, не заслуживала.
Среда, надо отдать ей должное, была не из тех людей, кто готов ринуться в подобную контратаку. Она в растерянности покусывала губы и пыталась придумать вежливый выход из положения, как и подобает хорошему служащему. Выход существовал лишь один, и через секунду она должна была найти его.
Что она и сделала.
— Может, будет лучше… — Среда глубоко вдохнула. — Может, будет лучше, если я расскажу вам о причине… отпусков?
— Да, — ответил Фабиан искренно, — действительно, так будет лучше, мисс Грэшем. Тогда я, как менеджер офиса, смогу действовать на основании фактов, а не загадок. Я узнаю ваши причины, взвешу их, оценю их серьезность, — а также вашу полезность как секретаря, — и сопоставлю все это с той дезорганизацией, которую вносит ваше отсутствие в каждодневную работу фирмы «СЛОТЕР, СТАРК и СЛИНГСБИ».
— М-м-м. — Девушка казалась обеспокоенной и растерянной. — Мне бы хотелось немного подумать, если не возражаете.
Фабиан великодушно взмахнул вилкой с цветной капустой:
— О, ни в коем случае не торопитесь! Все внимательно обдумайте. Не говорите ничего такого, чего сами не хотели бы мне рассказать. Разумеется, все, что вы решите рассказать мне, останется строго между нами. Я буду рассматривать это, мисс Грэшем, как служебную информацию, а не как личную. А пока вы думаете, вполне можете начать есть свою сырую капусту, пока она не остыла, — добавил он с начальственным смешком.
Девушка кивнула ему с полуулыбкой, завершившейся вздохом, и с рассеянным видом занялась капустой.
— Видите ли, — вдруг начала она, словно нашла удачную отправную точку,
— со мной иногда случаются вещи, которые не происходят с другими людьми.
— Это, я бы сказал, вполне очевидно.
— Нет, не что-то плохое. Я хочу сказать, не то, что газеты назвали бы плохим. Они… они больше, что ли, физические. Это вещи, которые могут происходить с моим телом.
Фабиан доел, откинулся на стуле и скрестил руки.
— Нельзя ли немного поконкретнее? Если… — тут его поразила чудовищная догадка, — если это не, что называется, женские проблемы. В таком случае, безусловно…
На этот раз Среда даже не покраснела.
— О нет. Вовсе нет. Во всяком случае, в очень незначительной степени. Это… другие вещи. Например, мой аппендикс. Я должна каждый год удалять аппендикс.
— Ваш аппендикс? — Фабиан пытался осмыслить услышанное. — Каждый год? Но у человека только один аппендикс. И когда его удаляют, он не вырастает снова.