Ребус. Расшифровка
Шрифт:
Тем временем Леха, который душой уже давно был в заведении «Черная моль», что у Финляндского вокзала, скрипя зубами, раздражённо диктовал молодому оперу:
– …Пиши: акт добровольного изъятия. Число, месяц, год… Я, оперуполномоченный 9-го отдела УУР… Так, кого будем вписывать?… Димка, твоя очередь… Пиши: Травкин Д. Н. составил настоящий акт о том, что в квартире номер такой-то дома такого-то по Пискаревского проспекту… Прикинь, Сергеич, вот она – золотая молодежь. Сами ни хрена делать не умеют, даже акт составить… Написал? …проспекту у гражданина Чухова Ивана Андреевича, 01.04.1968 года рождения, уроженца города Ленинграда, работающего диспетчером
Ровно через два часа и пятнадцать минут во внутреннем кармане уже порядком захмелевшего Лехи Серпухова раздалась мелодия «Боже, царя храни». Леха несколько секунд раздумывал – отвечать или нет, однако чувство долга все-таки взяло верх, и Серпухов нажал кнопку ответа. Невидимый абонент что-то возбужденно затараторил Лехе в ухо, и по мере его рассказа лицо Серпухова на глазах вытягивалось и наливалось багровой зарей.
– …Ты что, гад, творишь!!! Вы что, твари, надо мной измываетесь!!! – неожиданно сорвался на крик Леха. – Да ничо!!! Скотина! Мне до пенсии осталось всего ничего?!
Леха отключился и, ничего не объясняя отходившему облегчиться Нестерову, тут же принялся давить на клавиши телефона. Трубка Серпухова обладала довольно мощным динамиком, а посему последовавший затем диалог бригадир сумел услышать практически дословно:
Голос: Что случилось?!
Серпухов: Недоумки сраные! Что случилось?! Тебе Крылова мало! Ведь только успели отписаться!
Голос: Ты что, Семеныч, того? Два часа назад сам сказал: «Так держать!»
Серпухов: Этого держать!!! Мать вашу! Ружье где?
Голос: Какое рыжье? Там ценностей не было! Какая гнида…
Серпухов: Оружие!!!
Голос: В смысле пээм?
Серпухов: В смысле – олигофрены вы общественно опасные!
Голос: Ой!
Серпухов: Животное! Делайте что хотите – я даже не представляю, что врать!..
Леха выключил трубу, бешеными глазами посмотрел на Нестерова и скомандовал:
– Поехали.
– Куда?
– К нам.
– А что случилось-то?
– По дороге расскажу. Все, рванули мотор ловить…
За то время, пока Нестеров и Серпухов добирались до базы розыскников, Дима Травкин, с которым они не так давно расстались, носился по конторе, как раненный в жопу олень. Сначала он не без труда, но отыскал следователя. Как раз вовремя – тот уже складывал бумаги в портфель, собираясь
– Анатолий Анатольевич, а вы уголовное дело уже возбудили?
– Уже возбудил… а обещанных пирожных не наблюдаю.
– А кто знает?
– Про пирожные – никто.
– Да нет, я про то, что вы, мол, возбудили?
– Во-первых, не «мол», – назидательно ответствовал майор. – А во-вторых – жена.
– Так я же холост!
– М-да, Травкин… Что-то ты сегодня малость того, тупишь. Моя жена. Она звонила, спрашивала, когда явлюсь. Я ответил, что возбужден и «под утро»…
– И больше никто? – нетерпеливо перебил его Дима. Майор удивленно посмотрел на него поверх очков:
– М-да, действительно, слава богу, Дима, что ты не женат.
– Слушай, Анатолий Анатольевич, а можно без процессуальных действий? А? Ограничимся регистрацией, а постановление об отказе я сам вынесу.
– Оно, конечно, можно все. Вот только хотелось бы выяснить, с какого такого перепугу следовало меня силком волочить на край города, сулить бакшиш, убеждать в несомненной победе ленинского принципа неотвратимости наказания, а затем, в принципе, посылать куда подальше. Я ведь могу и осерчать, и что тогда?
В ответ на это Травкин наклонился и стал что-то громко шептать на ухо майору. Закончив свой монолог, Травкин выпрямился и, ребром ладони картинно перерезав себе гортань, застыл в просительно-выжидательной позиции.
Следователь переваривал услышанное минут пять, после чего констатировал:
– Да, дела-а!.. Жалко, что ты не женат. Удивительная порода человеков могла бы пойти.
– Анатолий Анатольевич, христом-богом! – взмолился Травкин.
– Черт с тобой! Добро… Но есть одна закавыка! Я «предмет, напоминающий огнестрельное оружие» с сопроводительной уже направил эксперту. Справки-то из лаборатории – нет.
– Что же делать? – ужаснулся Дима.
– Думай!..
– А что тут, собственно, думать? Трясти надо.
И Дима подорвался к эксперту. В этот день ему вообще фантастически везло. Эксперт, и тот оказался на месте. Не иначе как сам ментовский бог взялся поиграть на его, Диминой, стороне.
Травкин толкнул дверь криминалистов ногой и прямо с порога выпалил:
– Дюрье, ты меня сейчас спасешь от психоневрологического диспансера!
– Только после того, как ты произнесешь меня правильно.
– Дерьё!
– Еще одна ошибка.
Травкин сдал задним ходом, завернул шеей за дверь и произнес правильно фамилию, не отрываясь от таблички:
– Дюрмье!
– Уже лучше. Но в долг не дам.
– Да я тебе сам дам!
– ????
– Слушай, будь человеком, напиши, что ПМ с Пискаревского – не рабочий.
– Ох ты какой быстрый! И с какого перепугу мне под статью идти?
– Понимаешь, это… Это мой родной брат.
– Врешь! – Эксперт выудил из стопки бумаг сопроводиловку и пробежал глазами. – При изъятии ты бы его узнал в лицо. Или ты олигофрен?
– Что вы все аллегрофрен да…
– Да олигофрен? Вот видишь, это уже общественное мнение.
– Пойми ты, Дю-рь-мье… Он мне сдает серию разбоев на сберкассы, но за свободу.
– Напомни, когда, говоришь, серия-то была?
– Да это по всему Союзу.
– А руководство в курсе?
– Звони!!! – и Травкин для пущей убедительности хлопнул себя кулаком в грудь.
– Ладно, верю, – примирительно сказал эксперт. – Небось, опять чужого агента замели?… Кстати, долг, правда, вернешь в любую минуту?