Ребята и зверята (илл.)
Шрифт:
Я только хотела спросить, не чувствуют ли они того же, что и я, как вдруг ветка под Юлей резко выпрямилась.
— Юля упала в кусты! — закричала я, с трудом стряхивая с себя оцепенение.
Мы спустились с деревьев и продрались сквозь кусты к тому месту, куда упала Юля. Она лежала на земле, глаза у неё были совсем сонные.
— Юля! Юля, вставай! — затормошили мы её.
Она встала, и мы вывели её из кустов.
— К привалу! Бежим отсюда!
Мы пробежали полянку, спустились к реке и стали мочить
— Давайте купаться!
— Идёт! Выкупаемся, наловим рыбы, сварим уху, а потом досбираем этот злосчастный хмель.
— У меня в голове тошнит от него,— заявила Юля и первая, сбросив одежду, полезла в реку.
Мы накупались до синевы, так что зуб на зуб не попадал; исходили речушку, скользя и царапая босые ноги о камни; тыкали сачками под скалы и шарили в затонах. В сачок попалось пять маленьких рыбёшек.
Мы развели на берегу огонь и стали варить уху.
Уха вышла превкусная, с луком, с картошкой. Мы аппетитно хлебали ложками прямо из котелка и вели очень интересный научный разговор: почему Ишка, когда кричит, непременно оттопыривает хвост?
И заметили? Если его прижать ладонью, она сразу перестаёт кричать.
— Воздуху не хватает, наверно.
— А интересно! Милка тоже так или нет?
В это время раздался дикий рёв. Мы вскочили, прислушались — Ишка.
— Что-то случилось... Скорее! Бежим!
А случилось вот что.
Милка отправилась далеко наверх по совершенно отвесной горе. А Ишка была на привязи. Она закричала и тоже хотела пойти за Милкой, но запуталась в верёвке, покатилась вниз, и верёвка затянулась у неё на шее мёртвой петлей.
Когда мы прибежали, она висела над канавой и задыхалась. Язык у неё высунулся, вся морда была в пене. Ишка дёргалась и хрипела. Мы бросились помогать и
только хуже затянули верёвку.
Что делать? Ой, что делать?
Соня держала Ишкину голову. Мы с Юлей напрягали все силы, чтобы отвязать верёвку. Нет, ничего не выходило. Ишка издыхала у нас на руках.
И вдруг...
Наташа завизжала и бросилась ко мне:
— - Ножик... У меня же ножик... Вот он...
Она резала на привале лук и, как была, с ножом, побежало за нами. А потом и она сама, и мы все так растерялись, что не заметили его.
— Давай сюда! Скорей! Держи верёвку!
Дрожащими от волнения руками мы принялись кромсать толстый канат. Нож был тупой, не резал, а пилил.
– Сильней дави! Ещё...
Дзыг, дзыг...— визжал нож, вгрызаясь в верёвку. Юля и Наташа наклонились, следя за ножом, и скулы у них двигались, словно тоже перегрызали упругие волокна.
Наконец петля на Ишкиной шее ослабла. Она опустила голову на траву и глубоко вздохнула.
Несколько минут она лежала не шевелясь. Потом мотнула головой, вскочила на ноги и первым делом оглянулась, ища свою Милку.
«И-a, и-аа, и-ааа!»—хриплым,
«И-a, и-a, и-а!» — откликнулась Милка.
На склоне горы, в рамке из хмеля, показалась её озорная головка.
«И-a, и-a, а-ааа!»—закричало на разные голоса ущелье.
И мне навсегда запомнились это полное звуков ущелье и два трубных голоса, словно проигравшие в нём зорю.
ВАСЬКА
Мы играли в саду за домом, когда вернулись охотники. С террасы закричали:
— Бегите скорей, посмотрите, кого привезли!
Мы побежали смотреть.
По двору, описывая круг перед крыльцом, проезжали одна за другой телеги. На них были шкуры зверей, рога диких козлов и кабаньи туши. Отец шагал у последней телеги, а на ней, на передке, сидел, сгорбившись и озираясь по сторонам... тигрёнок. Да-да, самый настоящий тигрёнок! Усталый, покрытый пылью, он ухватился когтями за край телеги и так протрясся по двору. А когда лошадь остановилась перед крыльцом, где стояло много людей, он испугался, попятился и растерянно оглянулся на отца.
— Ну вот, Васюк, и приехали! — сказал ему отец.
Он взял тигрёнка на руки и отнёс его на террасу.
Тигрёнок был такой необычный, что мы тоже растерялись.
— Не надо его на террасу! — закричала Наташа, самая маленькая из нас.— Там мои игрушки.
— Тигры не едят игрушек,— сказала Юля.
Она подумала и добавила:
— Придётся его хорошенько кормить, а то как бы не стал кусаться.
— Да, уж это вам не котёнок какой-нибудь.
— А глаза у него какие большие... и хвост... Заметили хвост? Волочится прямо по земле.
— Ну уж и по земле! Всегда прибавишь.
— А давай посмотрим!
Мы гурьбой, толкая друг дружку, поднялись на террасу.
Тигрёнок расхаживал вдоль перил и старательно всё обнюхивал. После тряской дороги у него, наверно, кружилась голова и пол уходил из-под ног. Он шатался, как пьяный, часто садился и закрывал глаза. Но чуть только ему становилось лучше, он снова торопился обнюхивать, как будто его кто-нибудь заставлял.
С перил свешивался рукав ватной куртки. Тигрёнок уцепился за него лапой и сдёрнул вниз. Соня громко засмеялась. Он поднял голову и уставился на неё.
Теперь мы его хорошо рассмотрели. Он был с полугодовалого щенка сенбернара; у него была большая, широкая голова с круглыми зелёными глазами, широкий лоб и короткие уши. Передние лапы были тяжёлые и сильные, а задние — гораздо тоньше. Туловище было худощавое и щуплое, и хвост длинный, как змея.
— Совсем ещё ребёнок,— важно сказала Наташа.
И правда, он был ребёнок. Неуклюжий, маленький, одинокий, он прижался к ноге отца и потёрся об неё, как будто желая сказать: «Я здесь один, и я маленький, так уж ты, пожалуйста, не давай меня в обиду».