Ребята с нашего склепа
Шрифт:
Пункт выдачи готовой продукции расположен в трёхстах метрах к северу, в подземном хранилище, до которого идёт прямая конвейерная лента — даже тут есть резервные направления, которые будут использованы в случае уничтожения основного хранилища. Захар, видимо, полагался на богатый личный опыт, раз заложил в типовые заводы так много планов «Б», «В», «Г» и так далее…
Сажусь на заднее пассажирское сиденье внедорожника с открытым верхом.
— Поехали вон к тому бетонному колпаку, — указал я Катрин, сидящей за рулём.
Кейт и Грейс сидели в багажном
Катрин вела машину, но делала это неуверенно — навыки её слишком свежи. Впрочем, со временем пройдёт.
— Дальше я один, — сказал я, когда военный внедорожник остановился у колпака.
Приложив руку к сканеру, я дождался, пока колпак отъедет и откроет мне доступ в зону хранения. Спускаюсь по ступеням и оказываюсь на полупустом складе.
Готовые станки уже были упакованы в деревянные транспортировочные ящики и ждут погрузки.
— Грейс, передай Кумбасару, чтобы готовил три пятнадцатитонника, — приказал я по рации. — В «Праведном-16», на «Площадке-1» есть готовая продукция на отправку.
— Принято, повелитель, — ответила немёртвая телохранительница, ответственная за связь.
Тут сухо и тепло, работают кондиционеры, поддерживающие здесь заданную заводом температуру — оптимальную для хранения изделий. По ощущениям, где-то градусов двадцать, но могу ошибаться. На улице печёт тридцатник, поэтому кондиционеры активно работают.
Все ответственные немёртвые уже прошли регистрацию в общей заводской системе, с предоставлением ограниченных прав. Ограниченные права — это гарантия того, что их не пристрелят охранные рельсотронные турели.
Захар сказал, что рельсотроны — это уже прошлое, но для обороны сойдёт.
Я же считаю, что рельсотроны — это недостижимое будущее, к которому надо стремиться. Мы ещё сотни лет будем возиться с огнестрельным оружием, прежде чем добьёмся чего-то адекватного в направлении оружия будущего…
Поднимаюсь на поверхность и сажусь во внедорожник.
— Поехали в Душанбе, — приказал я Катрин. — И музыку включи какую-нибудь.
/4 декабря 2028 года, Праведная Республика, г. Фивы/
— Это штурмовая винтовка АК-01! — заявил мёртвый инструктор. — Принципиальное отличие от АК-12 состоит в том, что это оружие изготовлено без применения дорогостоящей стали, из совершенно иных сплавов, характеристики которых находятся вне вашего понимания! Вы просто неспособны понять эти характеристики — они для вас принципиально непостижимы!
Георгий прекрасно понял, что их всех сейчас назвали даже не идиотами, а чем-то на порядок ниже, но это уже привычное дело. Обидчивые и ранимые в живой ауксилии просто чаще остальных драят сортиры и метут плац.
Штурмовая винтовка имела вороной цвет, выглядела как стальная и
Георгий озадаченно посмотрел на лежащий перед ним образец оружия.
— Праведный президент, в заботе о ваших скорбных умах, велел изготовить это оружие похожим на АК-12, — продолжил инструктор. — Это значит, что оружие почти повторяет конструкцию этой модели Автомата Калашникова, но не содержит ни грамма стали! Теперь посмотрим, как хорошо вы усвоили сборку-разборку АК-12! За дело!
Георгий крепко вбитыми в мышцы движениями разобрал автомат, оказавшийся точной копией АК-12. Даже пружины имеют то же напряжение, хотя тут отчётливо видно, что это точно не сталь.
— Последний — двадцать три секунды! — оповестил всех мёртвый инструктор, после чего обернулся к своим подчинённым из постоянного состава. — Плохо работали, товарищи инструкторы! Очень плохо!
Виновник, возившийся дольше всех, был найден и на него сейчас был устремлён взгляд инструктора Пола Дилана, ответственного за его обучение.
Насколько Георгий знал именно этого инструктора, бить он не будет, но у него есть множество других способов вызвать у ауксилария боль.
Есть инструкторы, которые бьют нерадивых ауксилариев, но такое не поощряется, поэтому следуют выговоры, разделяющиеся на три степени — предупреждение, выговор и строгий выговор.
«По слухам, строгий выговор для инструктора означает окончательную смерть…» — припомнил Георгий.
Он уже понял одну простую вещь — все здесь во власти лича. Лич тут самый главный, ставший кем-то вроде языческого бога, полностью властвующего над смертными и бессмертными. И Георгий добровольно пошёл служить ему…
— А теперь сборка! — воскликнул мёртвый инструктор. — Начали!
Георгий машинально собрал автомат, взвёл затвор, поднял оружие в небо и нажал на спусковой крючок. Щёлк!
— Хм-м-м… — мёртвый инструктор удивлённо потёр подбородок. — Уложились. Молодцы! Значит, пошла учёба впрок! Инструктор Дилан, назначаю тебе предупреждение! Инструктор Дилан, снимаю с тебя предупреждение! Инструктор Гарднер, принимай командование!
— В колонну по трое — становись! Живее, живые! — скомандовал инструктор Гарднер. — Прямо, шагом — марш! Песню — запе-вай!
— Взвейтесь, соколы, орлами!!! — заорал Георгий, обладающий самым зычным голосом в первой когорте. — Полно горе горевать!!! То ли дело под шатрами, в поле лагерем стоять!!!
— Взвейтесь, соколы, орлами!!! — подхватили остальные ауксиларии в строю. — Полно горе горевать!!! То ли дело под шатрами, в поле лагерем стоять!!!
Вроде бы всё как и прежде, но Георгий чувствовал какое-то изменение в атмосфере тренировочного лагеря. Что-то неуловимо изменилось в поведении инструкторов.
Он долгое время имел дело с дикими мертвецами, поэтому выработал в себе тонкое чутьё, позволяющее понять, что на уме у его жертвы. Мертвецы, даже дикие, это ведь тоже существа, а всякое существо невольно выдаёт свои намерения или страхи, а у мертвецов они тоже есть.