Ребята Скобского дворца (Военная проза)
Шрифт:
— Не-е... я привычный, — отвечал Царь, крайне довольный, что стал рабочим человеком.
Интересовался работой Царя и Максимов.
— На первых порах, фельдмаршал, удовлетворимся достигнутым, — говорил он Типке, — а в будущем будем думать, какую профессию тебе приобрести. — И тут же пояснил: — Рабочий человек без профессии все равно что голяк без рубашки. Жизнь, брат, трудная штука, ее нужно оседлать. Иначе она тебя сбросит, не поднимешься.
Максимов выбрал время, побывал в конторе кожевенного завода и предложил
— Настырный твой родственник, видно, что большевик, — с заметным уважением сообщил Типке табельщик.
Теперь Царь стал появляться на дворе Скобского дворца раньше гудка. От него крепко попахивало сырой кожей, а руки блестели от машинного масла: какая ни чистая была работа, а ухитрялся испачкаться.
— Отшабашил? — с уважением спрашивали друзья скобари.
Многие из них тоже мечтали работать.
Царь улыбался. Став рабочим, он приобрел и необходимую солидность, хотя по живости своего характера по-прежнему участвовал во всех ребячьих делах.
В эти солнечные весенние дни Петроград готовился впервые свободно встретить Первое мая. Стало известно, что в Петрограде состоится народная демонстрация.
Скобари тоже готовились. Мысль выйти на демонстрацию своей колонной, со своим знаменем и стягом первым высказал Сорога Копейка. С ним соглашались многие.
Когда Царь однажды появился на дворе, у забора возле дровяного склада кипело страстями шумное собрание скобарей. Присутствовали все, даже голопузые малыши.
— По гривеннику! — предлагал Копейка, потрясая своим картузом.
— Мало! — кричали ему, — Не хватит!
— Гужеедов пригласить! Они тоже в пай войдут! — надрывался Цветок, любивший, чтобы его голос звучал громче всех.
Царь молчаливо выслушал спорящих, достал из кармана гимнастерки рублевую бумажку, заработанную на заводе, и протянул Сереге.
— Вхожу в пай, — басовито заявил он.
— Видели? — восторженно закричал Копейка, потрясая рублем. — Кто следующий?
Поступок Царя заразил всех. Немедленно одни гонцы во главе с Цветком помчались к соседям-гужеедам, другие отправились по двору тормошить отстающих. На дворе и во всех многочисленных подъездах Скобского дворца только и слышалось одно слово: «складчина».
На другой день покупать кумач для знамени и стяга готовилась многочисленная делегация во главе с Фроськой и Цветком.
— Вы, хмыри, поторгуйтесь! — советовал им Копейка, вручая Фроське собранные деньги.
— Спрячь подальше! — прикрикнул он, а девчонок предупредил: — Вы тоже следите.
— Смотрите, не обсчитали бы вас! — беспокоился и Купчик, порываясь также идти с ними.
— Ты, купец, не волнуйся, — успокаивал его Цветок. — Не соображаешь, что я тоже иду...
С волнением ребята поджидали своих. Это был небывалый случай в их жизни. Впервые они коллективно приобретали общественную вещь.
Как
— Чего вы понимаете? — горячился он. — Тютелька в тютельку купили. Все копеечки до одной израсходовали.
Воображал себя Цветок главным в этом деле и даже кумач для большей сохранности отнес к себе домой.
На следующий день у забора на разостланных досках, поджав под себя по-турецки ноги, сидели девчонки и сшивали полотнища для красного знамени и для кумачового стяга. Верховодили всеми делами Фроська и Маринка Королева, объединившись для этого случая. Разговаривали они мирно и если спорили, то не враждебно. Возле них толпились скобари и гужееды, готовые по первому слову девчонок чем-нибудь помочь им.
— Девоньки, меня экипируете? — спрашивал Фроськин отец, остановившись возле босоногих швей и указывая на свою расползавшуюся по швам блузу. Он уже снял солдатскую шинель и по-прежнему работал на заводе.
— У нас, дядя Егор, золотошвейки работают, — звонко отвечала ему за всех острая на язык Дунечка Пузина. — Черную работу мы не берем.
Стоял в толпе скобарей и тряпичник Младенец. Больные глаза у него слезились, руки тряслись. Он бессвязно что-то бормотал.
— Что сгорбился? — гремел на него Зубарев. — Теперь свобода! Пошли в чайную душу кипятком полоскать!
Подошел к девчонкам-швеям и Царь.
— Хорошо, Тип? — спросила у него Фроська, умышленно загораживая от него Королеву. С грустью убеждалась она, что шьет Королева ловчее. Работа в руках Маринки так и кипела.
Вместе с Царем Ванюшка тоже придирчиво осмотрел их работу.
Царь похвалил, а Ванюшка нашел изъян: косой шов.
Но Фроська не удостоила его и взглядом.
Подошел к швеям и Спирька Орел. Как вожак гужеедов, он тоже не захотел остаться в стороне. Разговор с ним вела Королева, а Фроська молчала.
В стороне Цветок усердно красил палки для знамени и стяга. Краску подарил для общего дела Купчик.
Ожесточенный спор разгорелся, когда стали подбирать лозунги для знамени и стяга.
— «Да здравствует свобода!» — предложил Цветок.
— Наше, скобское надо, — советовал Копейка. — Вот бы так: «Скобари! Стойте за свободу!»
— Почему одни скобари? — возмутился Спирька Орел. — А мы где?
— Как это «стойте»? Лучше «боритесь»! — сразу же поправил Ванюшка, не обращая внимания на возражение Спирьки.
— Ты, Чайничек, помолчи, — посоветовал ему Цветок. — С кем ты будешь бороться-то? Со мной, что ли?
Плюнув, Ванюшка отошел, видя, что его никто не поддерживает.