Рецепт моего (не)счастья

Ночь Ева

Я киваю и теряюсь. У меня такое в душе творится, что хочется расплакаться.

— Ничего не бойся, ладно? — целует он меня легко в щёку и почти невесомо щёлкает по носу. — А то у тебя такой вид, будто ты собираешься на жертвенный алтарь ради великой цели лечь. Не нужно. Ничего этого не нужно. Только если захочешь.

— У меня никого и никогда не было! — выпаливаю и наконец-то перевожу дух. Даже легче стало от такого признания.

Как он воспримет? Рассмеётся? Удивится?..

— Я как-то догадался, —

улыбается он понимающе. — И всё гадал: существуют ли такие девушки ещё? Бывает ли такое в наше время?

— Бывает, — бурчу я, насупившись. — И не так редко, как тебе кажется. Это вы испорченные совсем. А у нас… бывает.

— Хорошо, хорошо, — снова он целует меня. В этом поцелуе — примирение, сладость, ожидание. — Я тебе цветы купил, а ты и не заметила.

Смотрю на него виновато. А потом перевожу взгляд на заднее сиденье. Там букетище. Большой. Он и раньше мне цветы дарил, но как-то больше простенькие букетики, одиночные цветки. Знаки внимания больше. А сегодня… это просто сказка какая-то.

— Какой красивый! — тянусь к нему, но понимаю, что забрать его к себе будет нереально.

— Дома полюбуешься, — смеётся Богдан. — Поехали? Нам ещё мороженое покупать и заодно закажем обед и ужин. У нас праздник, можем шиковать на полную катушку!

Я точно знала: вот сегодня всё случится. Мой самый первый раз с мужчиной. Не с кем-нибудь, а именно с Богданом. Я… давно это продумала. Я об этом мечтала. И, наверное, я благодарна ему, что не спешил, не торопил события, ждал, пока я решусь и созрею.

— Мне немного страшно, — призналась я, когда мы сидели уже в гостиной и вечер расставлял по стенам тени. У нас на столике горит свеча — толстая, красивая, романтичная. От неё пахнет чем-то таким волнующим и будоражащим.

— Ничего не бойся, — сказал Богдан и сжал мою руку. — Вместе ничего не страшно. Ты и я. Не по отдельности, а как один организм.

— А так бывает? — спросила, прикрывая глаза. Мне хотелось плыть по волнам наших отношений. Плыть вместе с ним.

— Бывает, — ответил он и поцеловал меня в губы. Так, что я поняла: разговоры закончились.

Глава 15

Богдан

Илона немного нервничала и побаивалась. Ни вино, ни разговоры, ни ужин это не исправили. Я мог сказать ей: плюнь, ничего не будет, но я хотел её так, что порой приходилось призывать всю выдержку на помощь, а также китайскую грамоту, которая, каюсь, мне почти так и не далась. Зато пригождалась, когда я смирял свои естественные порывы.

Я не знаю, что мною двигало, но в тот субботний вечер я понял: хочу только её. И подожду столько, сколько нужно.

Не скрою, я гадал: девственница она или ей просто не повезло однажды? Не знаю, хотел ли знать ответ, потому что даже мысль о том,

что у неё кто-то был, делала больно. Ни разу со мной такого не случалось. Я сам себя не узнавал.

К жизни я подходил с долей цинизма. Так уж пришлось. А тут она — светлая, улыбчивая, как ангел. Искренняя и чистая, как родниковая вода. И тогда я понял: если раз из источника напьёшься, из грязных луж уже пить не захочется. По крайней мере, я так чувствовал тогда.

Был полон ею. Думал о ней. Мечтал. Строил, разрушал старые устои, создавал новые. Для неё, для нас двоих. И мысли о семье меня больше не страшили ничуть. Может, потому что я влюбился. По уши. Да что там — полностью и бесповоротно, первый раз в жизни. Это любовь — билось во мне. Вот так, естественно, без напряга, чисто и незамутнённо, всепоглощающе.

— Я сама, — сказала моя храбрая девочка, когда поцелуев стало мало. Моя амазонка, моя рационалистка, умеющая мгновенно складывать и умножать в уме двухзначные и даже трёхзначные числа.

Как это в ней уживалось — понятия не имею, да я и понимать ничего не хотел: принимал всё, как есть: её живость, непосредственность, некий романтизм и немножко детскость. И в то же время — острый ум, умение анализировать, принимать решения, сражаться с числами и не скучать над аналитикой. Читать зубодробильные книги по высшей математике и строить схемы, отлично владеть компьютером и умело пользоваться передовыми технологиями. Уж Илона вряд ли бы держалась старых догм в бизнесе. И, наверное, никогда бы не смотрела на меня, как на слизняка, который ничего не смыслит в менеджменте. Впрочем, это всё ещё предстояло проверить, а пока…

Я смотрел заворожённо, как она поднимается, как спускает платье с плеч. Моя. Единственная. Та самая. Я так ощущал, тонул в этих чувствах и мечтал, когда нас накроет одной волной на двоих.

Я впервые коснулся её груди, услышал её вздох, почувствовал, как она выгибается в моих руках, сводя с ума робкими прикосновениями.

— Ты главный, — сказала она, заглядывая мне в глаза. — Опытный, знаешь, что нужно делать. Ты поведёшь, а я пойду за тобой. Хоть на край света.

— Доверишься? — спросил и не узнал своего голоса.

— Полностью и бесповоротно, — шепнула она и закрыла глаза.

Только ни черта она не угадала. В том, что с нами случилось, не было разделения. Не было никаких ведущих и ведомых.

Она откликалась на каждое прикосновение. Загоралась так, что я готов был взорваться. С ней — как по минному полю. В любом месте может быть скрыт детонатор, что сработает и вызовет цепную реакцию, но именно к этому мы стремились.

Её руки у меня на груди — гладят, восхищаются, трогают. Ещё ни одна женщина не смотрела на меня с таким восторженным вожделением. Ей всё нравилось. Её всё удивляло.